тебя жить со мною в палаццо, вместе, женатыми по обычаям моего народа, и при этом мы найдем способ быть в безопасности, ты сделаешь это, если я не пройду полного перевоплощения?
— Ты моя Спутница жизни. Я бы предпочел прожить жизнь и состариться вместе с тобой. Я покончу со своей жизнью, когда ты умрешь.
Антониетта слышала звон правды в его голосе. Свернувшись на постели и положив голову на подушку, она позвала его:
— Иди согрей меня, Байрон.
Он не заставил себя ждать, в чем она и не сомневалась, его тело устроилось подле ее, его руки привлекли ее ближе, обвившись вокруг нее так, что она почувствовала себя в безопасности и тепле.
— Я хочу семейную свадьбу с Ташей, стоящей рядом со мной. И я хочу, чтобы ты заключил с ней мир.
— Она решительно настроена заставить капитана Диего бросить меня в тюрьму.
— Она перестанет, как только ты станешь членом семьи. Мы защищаем семью, и ты будешь ее частью.
— Ты просишь от меня многого, но ради тебя, ради твоего счастья, я найду способ сосуществовать рядом с твоей провокационной и невозможной кузиной.
Она развернулась в его руках, нашла его лицо кончиками своих пальцев, прошлась по нему руками, чтобы принять каждую деталь.
— Я выбираю тебя, Байрон. Я хочу провести свою жизнь с тобой. Так что давай займемся этим.
Он склонился над ней, целуя в губы. Ее губы дрожали под его.
— Я хочу, чтобы ты была уверена. Пути назад не будет. Как только мы сделаем это, я не смогу ничего отменить.
— Я бы не сказала «да», не будучи в этом уверенной.
Он снова поцеловал ее с такой нежностью, что ее сердце перевернулось. Он держал ее с такой заботой, его невероятная сила находилась на привязи. Даже в муках дикой страсти он был бережен с ней. Она чувствовала его дыхание, мягкий бархат его губ, нежное натяжение его зубов, когда они, в завораживающем ритме и слегка царапая, скользили туда-сюда по ее коже. Была и раскаленная добела боль, немедленно уступившая место наслаждению. Вспышки молнии танцевали в ее венах. Антониетта обняла голову Байрона, запутавшись руками в его волосах. Она ощущала его язык, слышала его тихий шепот, слова, которых не понимала.
Она почувствовала, как он передвинул ее в своих руках, прижимая ближе к своей груди. Антониетта пробежала руками по его телу. Его руки легли на основание ее шеи, прижимая ее голову так, чтобы ее рот оказался чуть выше местоположения его сердца. Сила и власть ощущались в этом месте. Энергия наводнила ее тело. Огонь разгорелся в ее животе, в груди, между ног. Его тело находилось поверх ее, погружаясь в нее с таким же пламенем и силой. Было нечто сказочное в их любовной игре. Вкус в ее рту был горячим и острым. Соленым. Его руки были нежными, обхватывая ее тело, удерживая его вблизи. Его любовная игра была ласковой и нежной, совершенно непохожей на его предыдущую страсть, заставляющая ее чувствовать себя желанной и драгоценной. С каждым движением его тела она ощущала, как напряжение в воздухе становится все сильнее и сильнее, чувствовала, как он поднимается вместе с ней. Их освобождение сотрясло их обоих, оставив ее изможденной, лежащей на нем, вялой и иссушенной, при этом переполненной странным покоем.
Она прижалась к нему, зарывшись лицом в его плечо и закрыв глаза.
—
— Почему ты сказала мне «да», Антониетта? — он поцеловал ее веки, уголок рта. — Почему ты предпочла что-то такое неизвестное в жизни такому родному? Твоя храбрость пугает.
Она потерлась об его плечо словно довольная кошечка.
— Я думаю, каждый хочет быть любимым, Байрон. Всю свою жизнь я мечтала повстречать мужчину, который будет действительно любить меня и желать разделить свою жизнь со мной. Мне необходимо быть любимой. Заглянув в твое сознание, я увидела такую же потребность. Не требуется такой уж храбрости, чтобы ухватиться за возможности, когда они встают у тебя на пути. Жизнь предназначена, чтобы быть прожитой. Я не хочу сидеть в сторонке и смотреть, как она проходит мимо. Никогда не желала. Слепота научила меня использовать все возможности, какие только есть, в тот момент, когда они появляются. С тобой это легко. Я вижу в твоем сознании, и то, что ты чувствуешь ко мне, потрясает, — ее тихий смех играючи прошелся по его коже. — Это нереально, но если ты желаешь смотреть на меня, как на красивую и замечательную женщину, я не возражаю.
Он еще крепче обнял ее руками, его прикосновение было собственническим.
— У тебя и так есть определенные способности и твоя необычайная чувствительность. Будет интересно понаблюдать, как твои таланты будут развиваться в ближайшие годы.
— Но мы будем жить в палаццо, — еще раз напомнила Антониетта, желая уверенности. — Nonno будет возражать против моего отъезда. И никто не понимает Ташу.
— Она никогда не говорит, что имеет в виду. Большую часть времени я буду вынужден сканировать ее сознание и читать ее намерения, не обращая внимания на ее слова, но остальные члены твоей семьи и некоторые из слуг имеют странный барьер в своем сознании.
— Я тоже буду способна делать это?
— Да. Но в случае с твоей семьей, если они поймут, что происходит, ты будешь вынуждена стереть их воспоминания. Ты научишься со временем понимать, что лучше всего, если это возможно, позволять людям сохранять в тайне собственные мысли.
— Я нахожу это навязчивым и слегка пугающим, когда думаю, что ты можешь читать мои мысли. Временами мысли приходят и уходят спонтанно. Я не уверена, что мне хочется, чтобы ты видел, что я чувствую на самом деле.
Он тихо рассмеялся, обрушив легкие поцелуи на ее волосы.
— Я обнаружил, что лучше постоянно сканировать Джозефа, и ты можешь захотеть делать то же самое. Он хоть и выглядит достаточно невинно, да и говорит так, но на самом деле он настоящий террорист.
— Ты полагаешь, я действительно смогу видеть? — она подтянула колени. Странное жжение появилось в ее животе. С каждой минутой оно становилось все сильнее, пока не стало болезненным. Она сжала ноги, но, казалось, это не помогло.
Байрон положил руку ей на живот, широко расправив пальцы, чтобы охватить все пространство. Его прикосновение должно было успокоить, но острые стрелы боли пронзили ее живот, пройдясь по спине.
— Байрон? — пот выступил на ее теле, судороги сжали ее мышцы. — Что со мной происходит?
— Началось перевоплощение, — он полностью слился с нею, стараясь оградить от боли. Но неважно, как сильно он пытался сделать это, жжение разрывало ее тело. Судороги выгнули ее тело и снова отбросили на матрас, несмотря на удерживающие ее руки.
Она чувствовала нечто живое, пробегающее под ее кожей, невыносимо зудящей, стараясь выйти сквозь ее поры. Ей казалось, что она кричит, но ни одного звука не вырвалось. Шум грохотал в комнате, раздражая, причиняя боль ее ушам. Она, сдавалось, была не в силах регулировать громкость,
—
—
Антониетта задохнулась, когда очередная волна обжигающей боли прошлась по ее телу, прорываясь сквозь сердце и легкие и сжимая каждую мышцу. Она с силой втянула воздух, осознавая, что Байрон дышит за них обоих. Потом на ощупь потянулась к его руке. Байрон крепче стиснул ее, желая прижать к себе.
