Я задохнулась от его прямоты. Максим моргнул, перемещая свой взгляд с меня, а затем на Влада.
— Это вопрос с подвохом?
— Вовсе нет, — сказал Влад, глядя на него в прохладной оценке. — За весь срок пребывания здесь Лейлы, все мои люди вольны преследовать ее, если конечно она будет согласна. Или, если она захочет, может даже провести среди вас отборочный тур и выбрать одного, с кем займется сексом, прямо сейчас, это также допустимо.
Я почувствовала, как мое лицо краснеет, но я не была уверена, чем это было — смущением или гневом. Максиму же, казалось, стало не просто интересно, он словно не знал, собираюсь ли я яростно ударить его электрическим током, или же ему остаться и посмотреть, потребую ли я, чтобы он вытащил свой член и начал действовать.
— У меня вопрос, — сказала я, мой тон был четким, хоть я все еще и кипела внутри. — Кто тогда принесет тебе ужин? У тебя здесь куча блестящих тарелок, но отнюдь не еды. Это так ты страшился подразнить меня?
На губах Влада заиграла улыбка.
— К сожалению, Максим. Кажется, наша гостья выберет другого.
— Или, может быть я просто не выберу ни его, ни кого-либо еще, кому ты прикажешь обслужить меня, словно они секс-рабы, — парировала я.
— Он мне не приказывал, он лишь объяснил мне правила, касающиеся гостьи в том случае, если я в этом заинтересован.
Максим посмотрел на меня, когда говорил, и его тон упал до формально народного, которую он использовал в нашем с ним разговоре. Угадайте-ка, в этой теме формальности были излишни.
Затем он посмотрел на Влада.
— Вы хотите ее. Так почему же вы даете нам этот шанс?
— Потому что она неправильно меня воспринимает, — сказал Влад с бешеной уверенностью, — и она должна понять это. Кроме того в том маловероятном случае, если она права, то она даже не стоит моего времени.
Я бросила салфетку на стол и встала.
— Я не стану это выслушивать.
Максим коснулся моей руки.
— Пожалуйста, подожди. Я заинтересован в тебе. Прежде чем я выпаду из уравнения, я хотел бы получить шанс, — в его темно-серых глазах промелькнул намек на зеленый. — Я не глуп, но работа с Владом не оставляет много времени для ухаживаний за женщинами. Кроме того, ты красивая и сильная, и твои способности очаровывают меня. Так, что если ты хочешь, я бы сказал тебе да, и это не будет иметь ничего общего с предписаниями.
Мой взгляд устремился к Владу, который продолжал поглаживать свою челюсть в непринужденном созерцании.
— Секс не должен быть именно сегодня, — продолжил Максим. — Скажи, ты позволишь мне завтра показать тебе все вокруг дома?
Я снова посмотрела на Влада, его брови поднялись так, словно он думал, что я посмею отказать. Я проклинала его. Я бы хотела провести время с привлекательным и не опасным человеком, которого я не смогла бы с легкостью убить. Влад был уверен, что он для меня был особо привлекателен, но я хотела доказать ему, что он неправ и сделаю это с удовольствием.
— Тур — звучит отлично, — сказала я Максиму, снова садясь. — Как насчет часа завтрашнего дня или для тебя это слишком рано?
— Это замечательно. Я с нетерпением буду ждать этого, — сказал он, улыбаясь. У него образовались ямочки, и они заставляли его грубые черты лица выглядеть моложе, что заставило меня предположить, что он был моего возраста, когда его обратили. Затем он повернулся к Владу, поклонился и ушел.
Столовая погрузилась в тишину, нарушаемая лишь потрескиванием от трех каминов, находившихся в стене позади Влада. Я посмотрела на него, молча уверяя себя, что он сделал огромную ошибку.
Наконец, Влад заговорил, но не со мной.
— Ты можешь подать ужин, сейчас.
Комнату вдруг заполнили полдюжины слуг, каждый из них нес по большому куполообразному блюду, из которых исходили аппетитные ароматы. Но, несмотря на все эту еду, которую они открыли и поставили на стол, выглядящую еще лучше, чем она пахла, как ни странно, я не была больше голодна.
Глава 13
Я полагала, Максим зайдет за мной и оказалась права. Как только часы пробили час, раздался стук в дверь.
Я открыла ее, заставив себя улыбнуться, пусть это и было самым последним, что я чувствовала от всего происходящего. Несмотря на мягкую кровать, которая была намного комфортней, чем те, на которых мне когда-либо доводилось лежать, я почти не спала и теперь все мое тело слегка болело. Все эти различного рода царапины, удары и синяки, появляющиеся на протяжении нескольких дней, должно быть, наконец-то, обрушились на меня. Добавьте к этому, тревожные мечты, которые появлялись по несколько раз, после того как я засыпала, и вот она я в плачевном настроении.
Что-то из этого должно быть проявилось на моем лице, поскольку улыбка Максима исчезла, когда он внимательно пригляделся ко мне.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — соврала я. — Лишь немного неустойчиво. Произошло слишком много событий, чтобы мне удалось хорошенько выспаться этой ночью.
— Возможно, это из-за высоты, — предположил он, несмотря на то, что слабая хмурость на его лбу, ясно говорила мне, что он не поверил моему оправданию. — Люди часто чувствуют себя уставшими, пока не приспособятся к этому.
Его комментарий о 'людях' меня не беспокоил. Прожив долгие годы с Марти, я успела к этому привыкнуть.
— Должно быть, — сказала я, приложив большие усилия, чтобы выдавить улыбку.
Небольшое жжение моих ноздрей оповестило меня, что у меня это получилось.
— Ты выглядишь прекрасно, — сказал он, его голос стал глубже, а взгляд излучал уже большее, чем просто озабоченность.
— Спасибо, — я провела рукой по волосам, рефлекторно закрывая ими свой шрам. — Ты тоже выглядишь очень хорошо, даже слишком. Очень мужественно.
И я не врала. На нем был полосатый свитер, сотканный из шелка, а его черные брюки явно были подобраны к наряду не случайно. Плюс его высокий рост, привлекательные четкие черты и мощное мускулистое тело, и вуаля, он заставит трепетать любое женское сердце.
Любое, но не мое. Я оценила его старания привести себя в порядок, но я не почувствовала никакой искры, когда осматривала его. Если бы мои гормоны были подключены к регистрирующей их машине, то она бы вывела на экран лишь сплошную прямую линию.
— Стоит ли нам это делать? — спросил он, обращая мое внимание к себе.
Я хотела доказать эгоистичному румынскому князю, что в нем не было ничего особенного.
— Абсолютно.
