подобное случилось и со Степашиным после его визита в США
НЕ ИЗ ОБЩЕГО РЯДА
Его вынудили заниматься политикой. По своей натуре он — управленец и всегда был таковым. Для политики он слишком прямолинеен, эмоционален и неразговорчив, бормочет сквозь зубы. Его визави вынуждены с ним считаться, но больших симпатий к нему не питают.
Когда его упрекают, зачем он лезет в политику, зачем он ей занимается, они лукавят, так как прекрасно знают — он терпеть не может политику. Это политика занимается им, не успевая за его движением вперед, готовая в любой момент подставить ему ножку.
При всей прямолинейности он не так прост. А, если выражаться точнее, объемно хитер и даст фору многим, кто переполнен желанием его переиграть. О нем написано много, да и сам он не устает удивлять своими новыми книгами, каждая из которых всегда вызов прошлому, а точнее, оценкам, которые ему дают современники.
В чем-то его можно оспорить, но гораздо чаще он оказывался прав. Юрий Михайлович Лужков управляет Москвой с 12 июня 1992 в качестве мэра мегаполиса, и с 13 апреля 1990 года — в качестве председателя Мосгорисполкома. Кому-то не терпится уточнить: не управляет, а правит столицей. Ах, боже мой, не снискать числа людей, завидующих мэру, но не умеющих делать и жить так, как он.
Не станем рассуждать на тему, какой была ранее Москва, и какой стала ныне. Это понятие «ранее» можно отнести к Москве брежневских, горбачевских и иных времен — «от Кантемира до наших дней». Лужков со своей командой создал образ другой Москвы. И дело не только в преображении города, он словно вырвался из вечерней тьмы и воспарил. Но за все надо платить. Лужков не только изменил внешний облик города, изменилась его философия. Москва стала европейским городом. Кому-то это не нравится. Устремляясь в Европу, столице нельзя потерять дух собирательницы земель русских. Это справедливое беспокойство, но трудно упрекнуть Лужкова, что он чужд этой идее.
Мне кажется, философия Лужкова, как градоначальника, укладывается в одной фразе: «Стать европейским городом, оставаясь Москвой российской». Нет смысла пересказывать его биографию, итоговой будет опять одна фраза: вся осознанная жизнь его связана с огромным городом на семи холмах. Он — прирожденный хозяйственник, управленец, и с этим трудно спорить.
Он возглавил Москву на волне демократических перемен, после событий начала 90-х годов, перевернувших страну и сменивших государственный и общественный строй в ней. Москва в демократический прорыв входила в тандеме: ученый — экономист Гавриил Попов, на правах политика, основоположника новых демократических экономических воззрений, и Юрий Лужков, которому было не до политики, но он знал хозяйство и умел им управлять. Надо было суметь удержать огромный город на плаву, сделать его центром не только политических новаций, но и мегаполисом, обеспечивающим экономическую и социальную стабильность, без чего не может быть стабильности политической.
Августовский путч 1991 года Лужков проходит еще в связке с Гавриилом Поповым. Затем Попов сходит с управленческой дистанции и возвращается в науку. Он был крайне необходим для переходного периода от горбачевской перестройки к экономическому «модерну» гайдаровской поры. Но затем началась совсем другая история, испытание экономических нововведений практикой жизни. Реформы этого испытания не выдержали в силу своего типового гарвардского наполнения и полной неадекватности российской реальности.
Лужков остался на капитанском мостике один. В 1993 году губернаторов и мэров стали избирать, и Ю. Лужков избирается мэром Москвы. Знаковый эпизод биографии: выступая на съезде народных депутатов РФ в Кремле в 1993 году, куда был вызван для объяснения ситуации, на истеричные требования депутатов отстранить его от должности, он рассмеялся и парировал: «Это не в вашей власти, господа! Меня избрали на этот пост москвичи!» факт запоминающийся, олицетворяющий суть Лужкова, независимого, самостоятельного, уверенного в правоте своих действий и поступков главы города. Не просто города — столицы России.
Не будет лишним сказать, что мэр столицы любого государства — фигура значимая. Мэр — вечный претендент на высшие посты в государстве. Лужков не исключение. Все его проблемы в его успешности.
В конце 80-х годов, Лужков стал твердым сторонником перемен. Как талантливый хозяйственник, организатор и управленец, он лучше других понимал масштаб деградации, который переживала правящая и единственная партия страны КПСС и ее руководящее ядро — Политбюро ЦК.
Стагнация в стране была повсеместной, но Лужков понимал: горбачевская перестройка застой сохранила. Были открыты окна политической свободе, но с отставанием в экономике и переводом ее в нормальное русло и отказом от распределительной системы в государстве не справились, из чего следовало: перемены должны обрести иной импульс кардинальных экономических реформ.
Не уверен, что Юрий Лужков был сторонником капиталистической формы ведения хозяйства, но он, как одаренный хозяйственник, понимал одно: уравниловка, порожденная социализмом, сначала уничтожила высокую идею равенства, равенства стартовых возможностей, а затем породила дух массового иждивенчества. У страны случился паралич трудового сознания, она утратила интерес к собственному развитию.
В «лихих 90-х» пришло время некомпетентных говорунов. В этом штормящем море смуты нужно было удержать руль корабля, имя которому Москва, и высмотреть тот единственный маяк, на свет которого и следовало вести корабль. Этим маяком оказался Борис Ельцин. Судьба свела их достаточно близко в 1985 году, когда первого секретаря Свердловского обкома партии Ельцина по протекции члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева перевели в Москву, и он скоро возглавил МГК партии.
Министр химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР Николай Васильевич Лемаев позвонил первому секретарю Московского горкома партии Борису Николаевичу Ельцину с просьбой отпустить Юрия Лужкова, который в то время возглавлял химический концерн в Москве, на должность своего заместителя.
Ельцин внимательно выслушал министра. Пообещал подумать. А на следующий день пригласил Лужкова в МГК и предложил ему возглавить продовольственное управление города. Юрий Михайлович согласился. И мы, рядовые жители столицы, очень скоро почувствовали «новую руку» на пульте распределения не очень-то обильных в то время продовольственных потоков. В магазинах Москвы появились свежие овощи и фрукты. Стало больше мяса и молока, других продуктов, которые оставались на прилавках до вечера, что до Лужкова, в силу каждодневных набегов на столичные магазины миллиона- другого жителей провинции, было невозможным.
Затем Борис Николаевич Ельцин оказался в высших сферах партийного Олимпа, откуда его легко и
