изготовить оружие для абордажа, древки с крючьями, лестницы с зацепами, топоры с длинными топорищами. Другое. Поручикам да сержантам подучить надобно своих подопечных бою абордажному.
Апраксин слушал и радовался: «Мои мысли Петр Лексеич читает…»
Военный совет собрался перед выступлением в поход. Адмиральский салон «Святой Екатерины» едва вместил всех прибывших. Впервые Петр собрал вместе капитанов корабельного и галерного флота и армейских офицеров.
— Две руки у меня, армия да флот, в единении их сила, — проговорил Петр и подошел к развернутой на переборке карте. — Кампания решить должна, быть ли нашему флоту и армии у неприятеля в его коренной земле, дабы склонить к миру. Потому напрячь надобно матроз и солдат к виктории. — Провел рукой по карте. — Галерный флот с войсками пойдет к Гельсингфорсу и далее вдоль берега к Гангуту. Корабельная эскадра прикроет галеры с моря до шхер. После чего пойдем в Ревель. Адмирал Апраксин из Гангута повестит меня в Ревель о неприятелях, и будем действовать по обстоятельствам.
Первым задал вопрос капитан-командор Змаевич:
— Каков ордер следования на походе?
— Корабельную эскадру сам поведу, ордер получишь в походной канцелярии. Для галерного флота ордер определит его главный командующий, адмирал Апраксин. — Ощупывая взглядом, подмигнул сидевшим в первом ряду седым генералам, закаленным бойцам Михаилу Голицыну, Ивану Бутурлину, молодому бригадиру Якову Волкову.
В начале мая с якорей снялась эскадра кораблей, прикрывая гребной флот со стороны моря. Когда авангард Апраксина подошел к Березовым островам, у Котлина снимались с якорей последние бригантины.
Проводив галерный флот до Выборга, эскадра отсалютовала генерал-адмиралу и направилась к Ревелю. Там эскадра пополнилась тремя линкорами, пришедшими из Архангельского, и пятью, купленными за границей.
В полдень 17 июня ударила сигнальная пушка. Вдали на горизонте показались шведские корабли. Флагман поднял сигнал: «Начать буксировку!» Команда поступила вовремя. Успели за ночь выйти на рейд.
На рассвете вице-адмирал Лилье, командир шведского отряда, изумленно осматривал внешний рейд у ревельской бухты.
Завидев шведов, русские корабли сыграли тревогу, начали сниматься с якорей.
— Шестнадцать линейных кораблей, четыре фрегата, десяток бригантин. Такой подарок нам не по зубам. Но откуда у Петра объявился флот?
Лилье подозвал капитана.
— Подымайте сигнал: «Следовать за мной! Курс норд-норд-вест». Идем к Гангуту.
Шведский адмирал сдрейфил, но он не подозревал, что в ревельской бухте половина русской эскадры была бутафорской. Восемь линейных кораблей, которые пришли из Архангельского, и купленные за границей, были пустыми кораблями, без пушек, наполовину без офицеров и матросов…
Пока Ватранг выяснял соотношение двух корабельных эскадр, к Гангуту приближалась сила, которая сыграет решающую роль.
В дни летнего солнцестояния галерный флот Апраксина обосновался в Твереминской бухте. Вдали, у мыса Гангут, растянувшись цепочкой, угрожающе чернели громады линейных кораблей.
— Слава Богу, — перекрестился Апраксин, сняв шляпу и вытерев пот со лба, — хоть здесь упредили шведа, и то ладно. — Он вскинул подзорную трубу, подозвал Змаевича: — Значит, так, капитан-командор, скампавеями нам здесь покуда не пробиться. Потому себя надобно обезопасить. Соорудим батарею на берегу, сюда шведы по мелководью не сунутся. Пошлем государю эстафету, надобно кораблям помочь. Не худо бы диверсию против Ватранга совершить, отвлечь его, а мы на скампавеях прорвемся. Снаряжай добрых матросов на шлюпку, пойдем с тобой шхерами, своими очами все узрим.
Уточнив дислокацию шведов, в тот же вечер Апраксин отправил с бригантиной донесение в Ревель. Сообщил состав эскадры шведов, донес о сооружении батарей на Гангуте, просил отвлечь Ватранга…
Бригантина ушла, а у Гангута шведский адмирал спокойно взирал на галерный флот и играл в карты со своими адмиралами.
— Русские галеры у нас в мышеловке…
Не раз промерил Апраксин за две недели все скрытые фарватеры в шхерах, наметил маршруты для скампавей, установил пушки напротив шведской эскадры. Даже послал привет шведскому адмиралу: отвезли шведов, плененных в сражениях на берегу.
«В 7 день, поутру, — записал адъютант в журнал генерал-адмирала, — шведских арестантов один пастор да 153 человека урядников и солдат, отправлены к неприятельскому флоту с капитаном Лукою Демьяновым, и приказано оному капитану при прибытии… учинить сигнал с шлюпки из единой пушки.
В 8 день вышеописанный капитан, передав пленных, возвратился к флоту…»
— Пускай шведский адмирал в ус не дует, — хитро щурился Апраксин, поглядывая на зеркальную поверхность залива. У него постепенно созрел новый замысел.
Свой план он и высказал вечером за ужином Змаевичу и прибывшим с войсками генералам Голицыну, Бутурлину и Головину.
— Размыслил я, что ныне-то штиль полный нам на руку. Ватранг, подобно ленивому коту на солнцепеке, не шевелит парусами. — Апраксин задорно посмотрел на собеседников. — Мы на скампавеях мимо его пробьемся, нам бы токмо щель найти или уйти в море подалее. Отпишу-ка о сем государю. А прежде схожу к Гангуту, досмотр учиню.
Журнал генерал-адмирала отметил: «В 14-й день г. адмирал с гг. генералами ездил на шлюпке для осмотрения неприятельского флота, и перед полуднем, прежде возвращения их ко флоту, прибыл на скампавее из Ревеля с письмом от Ц. В. капитан-командор Сиверс, с ним инженер-майор Люберас и несколько штурманов».
— Государь послал промерить фарватер для кораблей эскадры, — доложил Сиверс. — Он подумывает о подмоге вам.
— Сие приятно, — вздохнул Апраксин, — но токмо когда сбудется? Время-то уходит, как бы шведы не очухались.
Вызвал капитан-поручика Пашкова:
— Ввечеру на бригантине пойдешь в Ревель с эстафетой государю. На словах передашь, что нынче войсками весь берег до Гангута оседлан, как бы швед не надумал десантировать.
Море велико, в одном краю штилит, а в другом штормит. У Ревеля больше недели дул северный противняк. Пришла бригантина от Апраксина. Прочитав донесение, Петр выслушал капитан-поручика.
— Не спит адмирал, блюдет неприятеля, — похвалил царь Апраксина. — Ветер стихнет, пойдем и мы к Гангуту. — И тут же приказал Бредалю готовить фрегат «Святой Павел».
В море вышли в середине июля. На подходе к Гангуту Петр сразу прикинул диспозицию шведской эскадры.
— Крепко уперся Ватранг, от шхер половину моря перегородил, — пошутил он, выслушав доклад Апраксина. — Задумка твоя верная, обойти шведа в штиль, что еще придумал?
Сначала прошли шхерами вдоль бухты. Всюду на берегу работали солдаты, рыли окопы, траншеи, на мысу уже стояла батарея.
— На случай, ежели шведы задумают нас десантировать, — пояснил Апраксин.
— Верно, адмирал, нам отсиживаться здесь опасно, будто в мышеловке. Задует ветер, Ватранг с эскадрой навалится, запрет и перестреляет нас из пушек. У него сила в артиллерии.
Петр зашагал по берегу, прыгая через валуны, к мысу. По пути изучал проходы в шхерах, присматривался к береговому ландшафту, советовался с Апраксиным.
Вдали, впритык к шхерам, растянувшись цепочкой, лежала в дрейфе шведская эскадра.
Возвращаясь назад, Петр задумчиво остановился у перешейка. Он тянулся от бухты к противоположному берегу полуострова, кое-где блестели озера.
— Сколь велик перешеек?
— Не мерял, господин шаутбенахт, — развел Апраксин руками.
Царь зашагал на запад от восточного берега; вымеряя сажени, он вспоминал Нюхчу: «Там мы
