обеспечить себе алиби, когда убьет свою жену.
— Берни…
— А Сидни Гринстрит играет врача-психиатра, который расставляет ему ловушку. И знаешь, как он это делает?.. Тебе интересно?
— Не слишком.
— Вот «Брат Орхидея» — это потрясающе интересная картина! С Эдвардом Дж. Робинсоном в главной роли. Он играет гангстера, а Богарт — одного из его шайки и становится в ней главарем, когда Робинсон уезжает в Европу. А потом он возвращается, и люди Богарта стараются его убрать. Но Робинсон все-таки ухитряется спастись, он находит прибежище в монастыре, берет имя Брат Орхидея и занимается выращиванием цветов…
— А куда вы ходили после фильма, Берни? Тоже нашли прибежище в монастыре?
— К чему это ты клонишь?
— Ты прекрасно знаешь, к чему. Вы пошли выпить по чашечке кофе, верно? Эспрессо на двоих в маленькой уютной забегаловке неподалеку от кинотеатра, так?
— Так.
— А потом ты отправился к себе домой, а Илона ушла, как всегда уходит. Сроду не встречала женщины по имени Илона. Я слышала лишь об одной Илоне Масси, да и то бы не знала, что таковая существует, если бы не кроссворд. «Имя мисс Масси, пять букв». Там она находилась в одной компании с Утой Хаген и Уной Меркель, а также Айной Бэлин.
— Не забудь еще Айму Хогг.
— Нет, это же только представить себе: вы двое после кино расходитесь по домам. Так или не так?
Я вздохнул:
— Так.
— Что происходит, Берн?
— Я тебя умоляю! — протянул я. — Не забывай, что сейчас на дворе девяностые. И стиль… э-э… ухаживания несколько изменился. Люди не прыгают друг к другу в постель после первого же свидания, как раньше. Они встречаются, общаются, чтобы лучше узнать друг друга, они…
— Посмотри мне в глаза, Берн!
— Да я и так в них смотрю.
— Не ври! Впрочем, я тебя не виню. «Люди не прыгают в постель после первого же свидания»! А ну- ка говори, сколько у тебя было свиданий с этой женщиной?
— Несколько.
— Четырнадцать!
— Да нет, быть не может, чтобы так много…
— Но ты же встречался с ней каждый вечер на протяжении двух недель! Ты посмотрел двадцать восемь картин с участием Хамфри Богарта. Двадцать восемь! И единственный интим — это когда ваши руки касаются друг друга в пакете с попкорном.
— Это не так.
— Разве?
— Мы еще иногда держались за руки в темноте.
— О боже, у меня сейчас сердце разорвется! Так это что, чистая платоника, а, Берн? Слияние душ и никакого физического влечения?
— Нет, — ответил я. — Это не совсем так, поверь.
— Тогда что же?
— Сам еще не разобрался.
— Может, ты нарочно напускаешь на себя холодность? Ждешь, чтобы она сделала первый шаг?
— Да нет, — ответил я. — В первый же вечер предложил подвезти ее домой. Причем не имел в виду ничего такого. Ну разве что поцеловать ее на прощание у двери. Но тут она заявляет, что прекрасно доедет сама, в такси, и я не стал спорить. И знаешь, был даже рад. Ну к чему, скажи на милость, тащиться через весь город, чтобы затем тут же повернуть назад и снова тащиться через весь город?
— Так она живет в Ист-Сайде?
— Кажется, да.
— Ты что же, так до сих пор и не выяснил, где она живет?
— Ну почему же… Примерно знаю.
— Только примерно?
— Как-то раз я сказал, что живу в нескольких кварталах от «Мюзетт». И тогда она сказала, что мне повезло, потому что сама она живет страшно далеко.
— И ты не спросил где?
— Почему же… Конечно, спросил.
— И?..
— «О, очень далеко», — так она сказала, а потом сменила тему. Ну и что мне оставалось? Устроить ей допрос с пристрастием, что ли? Да и какая, собственно, разница, где она живет?
— Тем более если ты не собираешься почтить ее своим присутствием.
Я вздохнул.
— То ли во время третьей, то ли четвертой встречи, забыл, когда именно, я предложил заехать ко мне, посмотреть, как я живу, ну и все такое… «Как-нибудь потом, — ответила она. — Только не сегодня, Бирнаард».
— Бирнаард?
— Да. Так она произносит мое имя. И знаешь что? Я ненавижу, когда меня отвергают.
— Оригинально.
— Нет, серьезно, я просто этого не выношу! Она вела себя очень вежливо и мило, но все равно я чувствовал себя полным болваном.
— И ни разу больше не пытался?
— Конечно, пытался, несколько дней спустя. И во второй раз почувствовал себя полным болваном. А потом, в субботу, после кино, заметил, что вечер выдался чудесный, не мешало бы прогуляться.
— И?..
— И мы прогулялись по Бродвею, до Восемьдесят шестой. А потом повернули и вновь направились к центру, но уже по другой стороне улицы, а потом вдруг остановились и слились, как ты выражаешься, в экстазе.
— Что, обнимались и целовались?
— Обнимались и целовались, а потом дошли до площади Колумба и там снова поцеловались, после чего она отстранилась, заглянула мне в глаза и попросила поймать ей такси.
— И не пригласила тебя с собой?
— Нет. «Пока ищщо не время, Бирнаард».
— Господи, вот уж не думала, что у нее такой сильный акцент.
— Это когда она дрожит от страсти.
— И этот порыв страсти унес ее прямиком…
— Прямо в такси.
— Ну и как ты это объяснишь, Берн? Она что, тебя динамит?
— Не думаю.
— Или же просто использует, пытаясь выжать из тебя все?
— Ну, слишком много из меня не выжмешь, — заметил я. — Во всяком случае, за свой билет она платит сама и за такси — тоже.
— А кто платит за кофе?
— По очереди.
— А попкорн?
— Попкорн я покупаю сам.
— Ну вот, так и знала! Выходит, она проделывает все это ради попкорна. Послушай-ка, Берн, а может,
