всё! Пусть тело дышит!
Стелят постели, закладывают в печку все оставшиеся поленья, проверяют вьюшку, гасят свечи, раздеваются и с радостным кряхтением укладываются. И потом, блаженно пожимаясь и улыбаясь от удовольствия, засыпают.
Но спят недолго. Очень скоро дрова в печке прогорают, и дом начинает остывать. Из-под двери, из щелей в летних рамах ощутимо тянет сыростью и холодом.
Первой начинает ворочаться на своём диванчике Лукерья Пантелеймоновна. Ей снилось, будто она голой бегает по деревне и втолковывает сама себе: 'Пусть тело дышит! Тело должно дышать!' Но чем дольше она бегала, тем сильней замерзала.
Проснувшись, она пытается укутаться, подоткнуть со всех сторон одеяло, но это ничего не даёт. Тогда она решает одеться. Вылезши из-под одеяла, она, стуча зубами, нащупывает на стуле рубашку, спортивные брюки, носки и, натянув на себя всё это, снова кутается в одеяло.
В то же самое время одна за другой просыпаются Неонилла Пантелеймоновна и Алевтина Пантелеймоновна. Поворочавшись немного и тщетно попытавшись согреться, они следуют примеру сестры.
- Это Алька всё! - ворчит Лукерья Пантелеймоновна. - 'Пусть тело дышит!' Надо же додуматься!.. Майская дачница...
В комнате так темно, что даже окон не видно, и только в топке то и дело вспыхивают красными огоньками тлеющие угли. И тогда кусочек печки озаряется слабым красноватым светом.
На какое-то время сёстры стихают и даже начинают задрёмывать. Но угли в печке темнеют, всё реже вспыхивают красные огоньки, и холод всё более безнаказанно чувствует себя в комнате.
Лукерья Пантелеймоновна снова просыпается. Теперь уж она замёрзла и в одежде. Других одеял в доме нет, куртки не успели просохнуть, и Лукерья Пантелеймоновна никак не может сообразить, как же теперь согреться. От безысходности ей делается страшно и как будто бы даже холоднее. Но чтобы выйти на двор, принести дров и растопить печку - такое даже не приходит Лукерье Пантелеймоновне в голову.
- Что это так холодно? - недовольно спрашивает проснувшаяся Неонилла Пантелеймоновна. - Лукерья, ты не спишь?
- Не сплю! - раздражённо отвечает Лукерья Пантелеймоновна.
- Почему так холодно? - повторяет Неонилла Пантелеймоновна и поёживается.
- Почему, почему... - злится Лукерья Пантелеймоновна. - Дрова прогорели, дом настыл - вот и холодно.
- А больше дров нет? - отзывается Алевтина Пантелеймоновна.
- В доме нет...
- А где есть?
- На улице... Колоть их надо...
- Дык сходи, наколи, - недоумевает Алевтина Пантелеймоновна.
- Дык сама и сходи... Умная!.. - огрызается Лукерья Пантелеймоновна и отворачивается к стенке.
Поджав ноги к груди и накрывшись с головой одеялом, она, чтобы хоть как-то согреться, дышит себе на руки. Но очень скоро под одеялом становится душно, и она принуждена высунуть голову наружу.
- Луш!.. Луш! - тихо зовёт Алевтина Пантелеймоновна. - Луша! Я не умею дрова колоть.
- А я умею? - снова огрызается Лукерья Пантелеймоновна.
Она отлично знает, кто предложил провести выходные в деревне. К тому же долг хозяйки - обеспечить гостям приятный отдых. И, говоря по совести, Алевтина Пантелеймоновна права - надо бы встать, наколоть дров, снова растопить печку и провести остаток ночи в тепле. Но сама мысль о том, чтобы оказаться сейчас на улице, где так холодно и темно, где льёт бесконечный дождь, кажется ей отвратительной. И от одной этой мысли её начинает подташнивать.
Но делать всё-таки что-то нужно.
- Валька умеет дрова
