Но сестра Дарьи Степановны, Марья Степановна, говорит:
- Дарья, говорит, Степановна! Мне, говорит, просто удивительно, как такая немолодая, но всеми уважаемая старуха, каковой ты являешься, не понимает таких простецких вопросов и совершенно не сечёт в государственных делах. У меня, говорит, служебный автомобиль, а не машина сопровождения. И я не могу сопровождать тебя во всей твоей увеселительной поездке. Мне, говорит, неведомо, в котором часу я освобожусь от своих в высшей степени служебных дел. И потому давай так. Либо ты едешь со мной и не кажешь носу из машины, либо ты едешь с ними и делаешь, что хочешь.
Но Дарья Степановна, которой ужасть, как хотелось и по Москве прошвырнуться, и на служебном автомобиле катнуть, решила не сдаваться без бою. Про себя она так подумала: 'Имею я, немолодая, но всеми уважаемая Дарья Степановна, право хошь раз в жизни прокатиться на служебном автомобиле?'
И вот она так про себя думает, но не подает виду, а говорит:
- Марья, говорит она, Степановна! Не такая уж я и дура, как тебе кажется. Я, говорит, предлагаю такую рационализацию. Если тебя в твоем служебном автомобиле не будет в четыре часа у метро 'Маяковская', то я вернусь домой с твоей дочерью и её мужем. И наоборот.
Марья Степановна, подумавши, говорит:
- Ну, что ж, хорошая, говорит, рационализация. Пожалуй, я на неё соглашусь.
На том они и расходятся.
И вот наступает день, когда Дарья Степановна Сундукова наряжается в пух и прах, подкрашивает свои посиневшие от времени губы и едет в Москву с дочерью своей сестры и её мужем.
И по дороге Дарья Степановна заводит дурацкие разговоры про театр и поэзию. Она смотрит на метель за окном и говорит:
Не то, что Дарья Степановна так чудесно разбирается в поэзии. Нет, просто она имеет в своей старческой памяти десяток заученных строф и вставляет их к месту и не к месту, чтобы разукрасить свою постную речь. И потому, когда за окнами автомобиля показывается какая-то деревня, Дарья Степановна, вдохновлённая сменой декораций, говорит:
Потом они въезжают в Москву, и Дарья Степановна обратно говорит:
Тут её внимание целиком переключается на Москву, как таковую, и она, слава Творцу, забывает про поэзию. Она глядит в окно и удивляется.
А надо сказать, что наша Дарья Степановна лет сто не была в Москве. С самого, наверное, семнадцатого года.
И потому она так глядит, выпучив глаза, и невыразимо так удивляется. Она прямо разводит своими руками и не хочет верить тому, что видит.
И вот они болтаются туда-сюда по Москве, меняют валюту, рыщут по магазинам и делают другие важные дела. А Дарья Степановна не устаёт удивляться по поводу и даже без всякого на то повода.
Но тут время подходит к двум часам. И наша Дарья Степановна перестаёт удивляться, а начинает беспокоиться. И она настоятельно требует, чтобы её доставили к метро 'Маяковская', где в четыре у неё назначено свидание с сестрой Марьей Степановной.
На что дочь Марьи Степановны со своим мужем так говорят:
- Дарья, говорят, Степановна! Территориально мы находимся у метро 'Тверская'. Отсюда, говорят, до метро 'Маяковская' - рукой, говорят, подать. А то и ближе. Мы, говорят, покроем это несерьёзное расстояние за десять минут.
