только как некая единица, обладающая самосознанием, но и как организованная и деятельная коллективная воля и самонаправляемая энергия? — Государство, вот в чем крылся секрет. Нужно сделать Государство совершенным, господствующим, всепроникающим, всевидящим, все-осуществляющим; только тогда коллективное эго сможет сконцентрироваться, обрести себя и достичь предельной силы, организованности и эффективности своей жизни. Таким образом Германия породила и упрочила ныне углубляющееся заблуждение, заключающееся в культе Государства, и систему постепенного подчинения индивида обществу, ведущую в конечном счете к полному его подавлению. Мы видим, чего она достигла: колоссальной коллективной силы, своего рода совершенства, научно обоснованного использования всех средств для достижения цели и высокого общего уровня экономической, интеллектуальной и социальной эффективности не говоря уже о громадной единовременной силе, которую придает человеку или народу блистательное осуществление великой идеи. А то, что она начала терять, пока еще мало заметно: всю ту глубинную жизнь, духовное видение, силу интуиции, силу личности, душевную мягкость и широту, которые свободный индивид приносит в качестве дара человечеству.
Во-вторых, поскольку Государство превыше всего, поскольку оно является представителем Божественного или высочайшей реально существующей формой организации человеческой жизни и имеет божественное право требовать послушания, безоговорочного повиновения и подчинять своим интересам всю деятельность индивида, служение Государству и сообществу является единственным абсолютным законом морали. Внутри Государства он может включать в себя и санкционировать все прочие нравственные законы, потому что здесь не допустим никакой мятежный эгоизм, поскольку индивидуальное эго должно раствориться в эго Государства или стать его частью, и любая возможность скрытого или явного противостояния должна быть устранена в согласии с соображениями общественного блага, определяемого общественной волей. Но в сфере отношений с другими Государствами, с другими коллективными эго, обычное состояние и действующий закон по-прежнему остаются состоянием и законом войны, борьбы между резко расходящимися эгоистическими интересами Государств, каждый из которых стремится осуществить себя, встречая препятствия и ограничения со стороны других на своем поле деятельности. Таким образом, единственная возможная позиция Государства в отношении других Государств — это состояние войны: войны вооруженной, войны торговой, войны идейной и культурной, войны коллективных личностей, каждая из которых жаждет господства или, по крайней мере, доминирующего положения и первенства в мире. Здесь не может идти речи ни о какой иной морали, кроме морали успеха, хотя претензия на мораль может оказаться полезной военной хитростью. В служении Государству, германскому сообществу, которое является высшим и подлинным «я» индивида, заключается дело каждого немца — не важно, на родине или в другой стране, — и все средства, способствующие достижению этой цели, оправданны. Безнравственны лишь неспособность, некомпетентность и неудача. В военное время оправдан любой метод действий, который ведет к военному успеху Государства, в мирное время — любой метод действий, который подготавливает военный успех; ибо мир между народами есть лишь состояние скрытой войны. И как война является средством физического выживания и господства, так и торговля является средством экономического выживания и господства; на самом деле это лишь другой род войны, другой способ борьбы за жизнь: в первом случае это война физическая, во втором — витальная. А жизнью и телом, как уверяет нас Наука, исчерпывается все существование.
В-третьих, поскольку выживание лучших есть высочайшее благо для человечества и происходит оно за счет уничтожения слабых и ассимиляции менее слабых, покорение мира германской культурой есть прямой путь к прогрессу человечества. Но культура в таком понимании означает не просто уровень знания или систему убеждений, моральных и эстетических ценностей; культура есть жизнь, управляемая идеями, — но идеями, основанными на истинах жизни и организованными таким образом, чтобы сделать жизнь предельно эффективной. Поэтому все формы жизни, не способные воспринять эту культуру и достичь необходимой эффективности, следует уничтожить или подавить; все формы жизни, способные усвоить культуру, но не реализующие ее на практике, следует подчинить и ассимилировать. Но уровень способностей всегда определяется биологическим родом и видом, а в случае человечества — расой. Отсюда логически вытекает, что одна лишь тевтонская раса является полностью одаренной, и потому Германия должна поглотить все тевтонские расы и превратить их в часть германского сообщества; расы менее одаренные, но не вполне лишенные способностей, следует германизировать; прочие же, безнадежно деградировавшие (такие, как латинские народы Европы и Америки) или низшие по природе своей (как значительное большинство африканских и азиатских народов) необходимо, где возможно, переместить, как гереро, а где невозможно, поставить в зависимость, подвергнуть эксплуатации и обращению соответственно их низшей природе. Так будет осуществляться эволюция, так род человеческий будет двигаться к своему совершенству.
Не надо полагать, будто все немцы придерживались такой крайней точки зрения, как это слишком долго представлялось, или что большинство придерживалось ее сознательно; но достаточно того, чтобы активное меньшинство мыслителей и сильных личностей захватило власть над жизнью народа и внедрило в нее определенные тенденции, чтобы те восторжествовали на практике или по крайней мере вызвали общую тенденцию на уровне подсознания даже там, где сама мысль в действительности не внедряется в сознательный ум. Фактические события настоящего времени, похоже, показывают, что именно эти убеждения — частично сознательно, частично подсознательно или неосознанно воспринял коллективный германский ум. Легко высмеять прямолинейность этой ужасающей логики или сурово раскритиковать ее доводы, опираясь на идеи и истины, которые она оставила без внимания, и еще легче отвернуться, испугаться, возненавидеть и резко отверг-нуть ее, в то же время на практике в собственных действиях руководствуясь — не столь явно, последовательно и смело — ее принципами. Но полезней начать с понимания, что за этой логикой стояла и стоит великая искренность, в которой кроется секрет ее силы, а в ее заблуждениях есть своего рода извращенная честность; то искренность, с которой Германия старается прямо смотреть на собственное поведение и явления жизни, и честность, с которой она провозглашает подлинные принципы этого поведения и не утверждает другие (за исключением случаев дипломатической необходимости) лишь на словах, вместе с тем пренебрегая ими на деле. И если этому германскому идеалу суждено рухнуть — не просто временно, на поле боя и в коллективном сознании нации или наций, его провозглашающих, как это преждевременно произошло в мировой войне, но в сознании человека и в жизни человеческой расы, то тем, кто придет к лучшему закону существования, потребуется равная искренность и неизвращенная честность.
Совершенно очевидно, что германское учение имеет два аспекта, внутренний и внешний: культ Государства, нации или сообщества и культ интернационального эгоизма. В первом отношении Германия, пусть даже и потерпевшая временное поражение на поле боя, похоже, уже обеспечила себе победу в моральном сознании человечества. Тенденция к беспощадному принуждению (противоположная тенденции помощи индивиду со стороны Государства) — конечно же, ради его личного и общего блага, ибо кто открыто признает, что принуждает во вред? — почти повсюду либо преобладает, либо постепенно усиливается и укрепляется в общественном сознании; поборники индивидуальной свободы сегодня представляют собой потерпевшую моральное поражение редеющую армию, которая может сражаться лишь в надежде на будущую победу или в расчете спасти от гибели хотя бы часть своих принципов. Что касается внешнего аспекта — международных отношений, — то борьба идей по-прежнему продолжается, но она с самого начала не обещала ничего хорошего; и теперь, когда физическая война с ее первыми психологическими последствиями, осталась позади, мы уже можем увидеть, какой оборот, скорее всего, примут события. Война — опасный наставник, и физическая победа зачастую ведет к моральному поражению. Германия, потерпевшая поражение в войне, победила после войны; германское учение, возродившееся в более суровом и яростном воплощении, угрожает распространиться по всей Европе.
Если мы не хотим обманывать себя, необходимо заметить, что даже в этой области Германия просто привела в систему некоторые реально существующие сильные тенденции и принципы международной деятельности, исключив все, что либо пыталось противостоять им, либо действительно их видоизменило. Если международными отношениями должен управлять священный эгоизм (а выражение это сошло не с тевтонских уст), тогда трудно отрицать силу позиции, занятой Германией. Теория о низших и деградировавших расах была громко провозглашена иными, не немецкими, мыслителями и определила — с любыми оговорками, сделанными для успокоения совести, — общую практику военного превосходства и экономической эксплуатации слабых сильными; все, что сделала Германия, — это попыталась шире
