кёпрюсю.[92] Ко мне подходит Озан. Прижимает к себе. «Потрясающий вид, согласись…» Киваю. «Настоящая сказка».
Заглядываем на кухню: несмотря на скромный размер, она очень удобная. Все под рукой. Стиральная машина, полка с забавными кружками, разноцветные тарелки в дубовом шкафу. На дверной раме висят «бусы» из сушеных баклажанов, красного перца. Озан открывает дверь холодильника: набит продуктами. «На первое время, любимая. Если что- нибудь понадобится дополнительно, здесь недалеко есть маркет». Я сильно-сильно зажмуриваюсь. Открываю глаза. Неужели все происходящее не сон? Неужели такое бывает в жизни? Бывает, Алекса, бывает! Обнимаю моего мальчика. Он поднимает меня на руки, несет в спальню. Ложимся на большую кровать с желтым покрывалом. Абрикосовые гардины задвинуты. Два ночника обволакивают комнату мягким светом. Озан шепчет мне в ухо: «У нас появилось свое гнездышко. Сегодня я наконец поговорю с родителями и совсем скоро перееду к тебе. Мы будем счастливы…» Медленно раздевает, покрывает поцелуями. Нежно сжимает руками груди, теплым влажным языком облизывает соски. Нежно покусывает… Я таю в его горячих объятиях.
41
Емкие, сжатые фразы. Мягкий голос с притягательной хрипотцой. Крашеная блондинка с самоуверенным взглядом. Упругая загорелая кожа, острый носик. Отличная фигура при небольшом росте. Мы с ней очень разные — по статусу, взглядам, мышлению. Нам трудно общаться. Она не смотрит в мои глаза. Стараюсь быть вежливой — отвечает взаимностью. Интеллигентное общение президентов враждующих стран…
Сестра Озана появилась неожиданно, в 11 часов утра. Я удивилась: кажется, творческие люди спят в такое время… Заварила кофе. Расположились в гостиной, на том самом кремовом диване. Беседуя, она рассматривала свои апартаменты. С грустью в глазах. Вспоминала об утраченном времени?… «Алекса, я пришла сюда не для того, чтобы угрожать… Я сама предложила брату свою квартиру, чтобы отгородить вас от членов моей семьи. Они, видимо, пока не знают, где вы. Поверьте, как узнают, не оставят в покое ни вас, ни Озана…»
Помешиваю ложечкой горячий кофе. Похоже, это честная игра. «Я знаю, Польшей. Спасибо за помощь. Если бы не эта квартира, не знаю, как бы все сложилось. Ваши родители, наверное, натравили бы на меня полицию». Буду говорить, что думаю, Терять нечего… Польшей делает первый глоток: «Полицию — в лучшем случае». Я усмехаюсь: «А в худшем прикончили бы?»
Польшей ставит чашку на столик. Садится ближе. «Алекса, я не пугаю вас, поймите. Я могла бы вообще не приходить сюда. Я предоставила вам это убежище ради брата, говорю откровенно. Не хочу, чтобы он страдал так же, как я…» Все еще помешиваю кофе, стучу ложечкой по чашке. Все, довольно: «Польшей, я люблю Озана. Честно. Он тоже любит меня. Хоть у нас и разница в возрасте, в образе жизни… У русских есть поговорка: «Сердцу не прикажешь». Я пыталась убежать от этой любви. Но куда бы я не сбегала, любовь Озана притягивала к себе, как магнит…» — «Я верю вам. Думаете, я бесчувственный мешок с деньгами? Я тоже любила. И сейчас люблю… Но я слишком хорошо знаю свою семью: она растопчет вас и вашу любовь. Пострадаете вы, а не Озан…». Отмалчиваюсь. «Алекса, я не желаю вам зла. Пока не поздно, расстаньтесь. Он еще слишком молод. Вы — зрелая женщина. Неужели вы не понимаете — вас разлучат. У Озана вся жизнь впереди, он скоро поступит в институт. Отец хочет отправить его на учебу в Лондон. Озан, хоть и умен не по годам, но он все равно 18-летний мальчишка». — «Польшей, я сейчас ничего не могу ответить. Не знаю…»
Она встает с дивана. Берет сумку. «Решать вам, Алекса. Но я не ручаюсь за свою мать. Вы — взрослый человек. Подумайте. Кстати, Озан поговорил с нашими?» — «Не знаю… Его телефон отключен…» Она открывает дверь и медлит. Поправляет волосы. «Мой совет: постройте свою жизнь без Озана. Так будет лучше и вам, и ему. Всего хорошего»…
«Aradiğiniz kişiye şu anda ulaşilaimyor, lütfen daha sonra tekrar deneyiniz».[93] Беспощадные слова, разрывающие миллионы горячих сердец. Ежеминутно. По всему миру. Разным может быть язык телефонного отказа, но жестокость — одна… Как бы успокаивающе не звучал голос девушки-робота из Turkcell, а я жутко переживаю. Мобильный Озана отключен со вчерашней ночи, это настораживает. Мой мальчик держит включенным телефон даже во время занятий, пользуясь беззвучным режимом. Если его нет на связи так долго, значит, что-то произошло. Украли мобильный? Попал в передрягу? Родители отняли телефон? Десятки вопросов. Как всегда, без ответов.
Вчера вечером или сегодня Озан собирался побеседовать с матерью. При любом исходе разговора обещал скинуть эсэмэску. И ни звонка, ни сообщения. Что случилось, любимый?… Тревожные мысли одолевают, заражают вирусом неуверенности. Хватит ли Озану смелости пойти наперекор матери? Заглянет ли он ко мне сегодня после школы? На часах почти 4 вечера. Обычно мой мальчик приходит ближе к пяти. Жду… Утром сожгла прежнюю сим-карту над пламенем зажигалки. Номер прошлого. Пластмассовые капли стекали в пустую сигаретную пачку — вонючие сгустки минувшей боли. Обзавелась новым номером. Теперь в телефонной книжке «Нокии» два контакта — Ozan и Doctor. Чувство невероятной свободы. Свобода — это когда в книжке мобильного максимум пять контактов, свобода функции delete… Я завариваю яблочный чай, добавляю две чайные ложки золотисто-коричневого сахара. Читаю на упаковке: «…произведен из сахарных тростников острова Маврикий…» Где Турция, а где Маврикий? И где мой мальчик? Набираю снова: «Aradiğiniz kişiye şu anda ulaşilaimyor, lütfen daha sonra tekrar deneyiniz». Что с тобой? Не бросай меня! Любовь делает женщину слабой. Мудрые женщины — это те, кто выдает слабость за верность…
42
…Белоснежное тельце освещает матовым сиянием синеву Босфора. Пухленький малыш неуклюже барахтается в прогретой солнцем воде. Улыбается изнеженным медузам, застывшим косякам рыб. У него карамельные глаза, наполненные неподдельной искренностью. Он, словно подрастающий Ихтиандр, ныряет на глубину Босфора. Хочет изучить морское царство, подружиться с жителями-молчунами. Он не знает зла, обид, предательств, подлостей. Наивно смотрит на окружающий мир. Дышит добром, Запах злости для него чужд — он знаком лишь с ароматом присыпки с морскими водорослями… Пока малыш любопытничает, я не отплываю далеко. Оберегаю кровинку. Босфор помогает мне в уходе, он любит детей. Мечтает найти принца для своего царства… Этот малыш с оттопыренными ушами и темным пушком на голове — мой сын. Я не понимаю, откуда он взялся. Когда я успела выносить его? Знаю — одно: он плод нашей любви с Озаном… Поселились с моим ребеночком у Босфора. Мой друг защитит нас. От кого?…
Малыш плывет ко мне. Раскрываю объятия. Я без одежды. Прикасаюсь ладонями к грудям — они увеличились в размере. Налились молоком. Сыночек, преодолев ласковое подводное течение, прижимается к груди. Ищет маленьким ротиком сосок. Голодный. Малыш
