Кроме той же кабры да свинксов, больших животных нет. Только один вид деревьев, только одна трава в прерии — капим этот. Конкурент у травки — тропесса, длинная лиана, она на сотни метров тянется по земле. В переплетении лиан вьют свои гнезда ксингадоры. Ну и все. Ксингадора ест мух-сосунцов, больше никого. Сосунцы едят прибрежную плесень, да еще наши отбросы. Никто не ест ксингадору. И кабр этих здоровенных никто не ест.
— Бедно живете.
— Очень бедно. Но ведь такого быть не может. Десять тысяч экологических ниш — и все свободные. Никакая эволюция не началась бы на таком просторном мире.
— А если катастрофа?
— Именно.
— Что-то, уничтожившее все, кроме нескольких видов, умудрившихся адаптироваться.
— Да, — кивнула Эла. — Вы видите? И я нашла доказательства. У кабр в поведенческом наборе есть защитная реакция. Когда вы подходите к ним и они чуют ваш запах, они сбиваются в круг, мордами внутрь, чтобы взрослые могли отлягаться и защитить детенышей.
— Так поступают многие стадные животные.
— А от чего им защищаться? Свинксы — животные лесные, они никогда не выбираются охотиться в прерию. Кем бы ни был хищник, который заставил кабр выработать такой способ обороны, он исчез. И это произошло совсем недавно — сто тысяч, может быть, миллион лет назад.
— Судя по нашим наблюдениям, крупные метеоры здесь не падали уже двадцать миллионов лет.
— Метеоры тут ни при чем. Такое бедствие сотрет с лица земли больших животных, деревья, но оставит в живых всякую мелочь. Или уничтожит жизнь на суше, но пощадит моря. Но здесь-то все не так. Тут и на земле, и в воде почти всех поубивало, а крупные животные все же сохранились. Нет, по-моему, это была какая-то болезнь. Эпидемия. Болезнь, которую не удерживают видовые рамки, которая может приспособиться к любой форме жизни. И есть только один случай, когда мы могли ее заметить.
— Заметили, когда сами заболели, — подхватил Голос. — Десколада.
— Понимаете, да? Все возвращается обратно к Десколаде. Мои дедушка и бабушка нашли способ помешать ей убивать людей, но это было сложнейшее генетическое маневрирование. И кабры, и водяные змеи тоже отыскали какой-то способ борьбы. Сомневаюсь, что это пищевые добавки. Думаю, все это связано между собой. Дикие аномалии в системе размножения, дыры в экологической системе — все, все снова замыкается на возбудителе Десколады, а мама не дает мне исследовать его. Не позволяет узнать, что он такое, как действует, как может быть связан с…
— Со свинксами.
— Да, конечно, но не только с ними, тут все животные…
Голос смотрел на нее с плохо скрываемым возбуждением, словно она объяснила ему что-то очень важное.
— В ту ночь, когда умер Пипо, она запечатала все файлы, связанные с ее текущей работой, все записи по Десколаде. Что бы она там ни показала Пипо, это напрямую связано и с Десколадой, и со свинксами.
— Это тогда она закрыла файлы?
— Да. Да.
— Тогда я права, не так ли?
— Да, — сказал он. — Спасибо. Вы помогли мне больше, чем можете себе представить.
— Значит ли это, что вы скоро будете Говорить о смерти отца?
Голос внимательно поглядел на нее:
— Вы не хотите, чтобы я Говорил о нем. Вам нужна Речь о вашей матери.
— Она еще не умерла.
— Но вы знаете, я не могу Говорить о Маркано, не объяснив, почему он женился на Новинье. И почему они прожили вместе столько лет.
— Это правда. Я хочу, чтобы вы раскрыли все секреты. Файлы не должны оставаться под замком. Пусть будет свет.
— Вы сами не знаете, чего просите, — усмехнулся Голос. — Вы не представляете, сколько боли я причиню, если исполню вашу мечту.
— Поглядите на мою семью, Голос, — ответила Эла. — Как может правда принести больше страданий, чем эти треклятые секреты?
Он снова улыбнулся ей, но в его улыбке не было радости. Тепло, привязанность. Жалость.
— Вы правы. Совершенно правы. Но вам придется постоянно напоминать себе об этом, когда вы услышите всю историю.
— Я знаю все. Все, что надо знать.
— Так думает каждый. Это общее заблуждение.
— Когда состоится Речь?
— Как только я решу, что готов.
— Тогда почему не сейчас? Не сегодня? Чего вы ждете?
— Я не могу ничего сделать, пока не встречусь со свинксами.
