— И не только психология, — она встала и, сладко потянувшись, так, что хрустнули суставы, предложила:
— Ну и с кем из вас я проведу эту ночь? Пузатик, — она мотнула головой в сторону Рената, — вчера меня просто замучил. Сегодня нужно чего-нибудь, вернее, кого-нибудь полегче. Рыженький, — она посмотрела на Семена, — ты вчера, вроде, сам напрашивался?
Семен затравленно посмотрел на нее.
— Напрашивался, напрашивался, — подтвердил Ренат.
— Я? — Семен закашлялся и выронил курительную трубку в траву, — Я устал сегодня. Столько событий. Я свою очередь пропускаю.
— Ну уж нет, — возразил Дима, — она тебя выбрала, так что соизволь. А завтра… Мало ли что завтра произойдет, но ведь я не стану отказываться, когда завтра наступит мой день… вернее ночь… Или у тебя проблемы?
— Нет у меня никаких проблем, — Семен, не поднимая головы, шарил в траве, пока, наконец, не отыскал эбеновую трубку. — Просто я…
— Спокойно, Сэм, — Ренат искоса глянул на девицу, — проверено, мин нет!
— Это… я не против, — Семен снова выронил трубку, — очередь, так очередь…
— Папашки! — возмутилась девица, — вы ж не к зубному врачу на прием пришли…
«Робин Гуд» нарубил себе елового лапника и устроил гнездышко возле костра.
— «Нива», конечно, не джип, — философски отметил Дима и лягнул коленками Рената, который тоже на эту ночь пытался расположиться в салоне автомобиля. — Хан, почему бы тебе на диету не сесть? И фитнес-клубы всякие имеются.
— Ночь предстоит прохладная, у меня нюх на погоду, — девица запихивала под одежду мятые газеты и всякую бумагу, которую достала из рюкзака. — Папаша, с тобой поделиться? — она протянула макулатуру Семену, который уже успел забраться в спальный мешок.
— Не надо.
— Ты не стесняйся.
— Оттого что я рыжий, маленький и с фамилией Горфинкель, — Семен улыбнулся, — мне, начиная с пионерского лагеря, а дальше в армии и после, в стройотряде, доставались самые холодные и неудобные койки. Приятного мало, но, «А» — он выпростал из спальника руку и выпрямил один палец, — я научился спать в любых условиях, и «Б» — могу за себя постоять, если возникнет необходимость. Так что не надо обо мне заботиться.
— Папаня, ты мне больше всех тут нравишься, — призналась девица. — Ты серьезно — Горфинкель?
— Шучу. А кто тебе нравится меньше всех? — настороженно спросил Семен.
— Ренатик тоже хороший. Он хоть и толстый, но ранимый, — заметила она.
— Ты только не напоминай ему про ранимость, — посоветовал Семен.
— За дуру держишь?
— Нет, я так… Значит, тебе Дима не нравится? — уточнил он.
— Угловатый он слишком, колючий… Кажется, всех ненавидит. Даже своих друзей. Тех, кто его любит больше всего, тех он больше всего ненавидит.
Семен задумался, как возразить, чтобы не сболтнуть лишнего. А Джессика тем временем забралась в спальник и прижалась к Семену.
— Между нами ведь все ясно? — сухо уточнил Семен.
— Ясно, ясно! — весело подтвердила она. — Но рядом-то теплее.
— Хорошо, — Семен обнял ее так, чтобы девушка могла положить голову ему на предплечье.
Вместе на самом деле было теплее. И еще через несколько минут Семен вдруг к своему стыду почувствовал дискомфорт, вызванный прижавшимся к нему горячим молодым телом.
— Папашка, а ты дашь мне потрогать? — девица, которая, казалось, заснула, вдруг подняла голову.
— Потрогать?! — встрепенулся Семен, попытавшись отползти от нее внутри спальника.
— Я, конечно, мечтала бы еще и во рту подержать…
— ?!
— Ну ее, трубку эту хренову, для курения. Только в кино видела трубки, а уж там наверняка такие дорогие не снимают. Я только на минуточку подержать, ну, какие это ощущения вызывает… я осторожно, честное слово…
— Ладно, — улыбнулся в темноте Семен. — Завтра видно будет…
Джессика, не видя его лица, улыбнулась в ответ.
Ночью в самом деле неожиданно похолодало. Поднялся ветер, по темному небу, лопатами, как в листопад, гребли березы и осины. Путники спали, укрывши спины, как только в раннем детстве спят, и только проводник несколько раз вставал, чтобы подбросить сухих сучьев в огонь.
— Сэм! — заорал утром Дима, проснувшись первым. — Где завтрак? Это ведь твоя обязанность? Я бы предпочел, — он поежился от холода и обхватил сам себя руками за плечи и похлопал по ним ладонями, — я бы предпочел кружку горячего кофе с лимоном, побольше сахара, поджаристые гренки и немного копченого бекона. Хорошо прокопченную свиную ляжку, — уточнил он, взглянув почему-то на проводника, который мирно посапывал практически вплотную к подернутому пеплом костру.
— Хлеб-то, хлеб-то кончился, — Семен серьезно воспринял заказ. — Хотя, у нас овсяные хлопья есть…
— Овсянка, сэр! Слушай, — Дима обратился к Ренату. — Ты по миру поездил, правда, что в Англии по утрам одну овсянку жрут?
— Ни разу не видел. А про ихнюю королеву слышал, что она по утрам яица с селедкой предпочитает.
— Ну времена, ну нравы! А я знал одного парня, который по утрам овсяную кашу «бормотухой» разбавлял. Искренне, и со вкусом. Удивительная нация, эти англичане со своей овсянкой. Тут вам и Джон Леннон, тут вам и Шерлок Холмс. А правда, что Шерлок Холмс тоже был еврей? — поинтересовался «Робин Гуд».
— С какой стати?
— Ну, потому что Шерлок? Я книжку читал, там ростовщик был с таким именем, — пояснил «Робин». — Малоизвестный автор, Шекспир, кажется, фамилия.
— Я, вообще книжки, которые мужики пишут, не читаю. — заявила Джессика. — Там психология вредная. Вот про Шекспира не слышала, а про Шерлока — да. Детектив, верно угадала? Он что, еще и ростовщик был, ценными бумагами, как покойный Трупин занимался?
— Ростовщик был Шейлок, — пояснил Семен.
— Какая разница?
Пока Джессика вытряхивала и складывала спальный мешок, Ренат, не отрываясь, следил за ней. А когда девица подошла к нему, и прежде, чем запихнуть мешок в машину, чмокнула в щеку, он окончательно растаял, будто мороженое на пляже.
А ветер дул, и ели махали лапами в воздухе, вроде как девушки отмахиваются от кавалера.
— Эй, следопыт, — Дима разложил на капоте лист крупномасштабной карты и подозвал «Робин Гуда», который в этот момент был занят разламыванием сучьев об коленку, — нужна твоя консультация…
Тот подошел.
— Как нам выбраться на это шоссе? — Дима ткнул пальцем в карту.
— Вот здесь, — проводник провел ногтем по бумаге, определяя путь.
— Но так-то короче? — предложил Дима. — Срежем?
— Здесь мост, река. Видите?
— Ну и что?
— Уже лет пять мост снесло ледоходом.
— Откуда ты знаешь?
