— Да ведь это грозит смертью Аскольду и Диру.
— Туда им и дорога!… Зоя вздрогнула вся.
— Умоляю тебя, Всеслав, погоди делать это…
— Тебе-то что? — удивился брат.
— Как что? Хочешь, я тебе скажу? Я люблю Аскольда.
— Ну а я люблю своих детей и каждую минуту страдаю за них!…
— Ты помнишь, что я говорила тебе в первую после разлуки встречу?
— Что?
— Я пришла сюда ради мести за отца!
— А, между тем, из-за тебя Аскольд все откладывает и откладывает поход.
— Он не будет больше делать этого.
— Уж не ты ли его заставишь?
— Я!
Всеслав презрительно усмехнулся.
— Оставим это, — сурово вымолвил он, — скажу тебе только одно, что я, пожалуй, и не рад теперь твоему возвращению в Киев.
— Когда ты узнаешь все, ты будешь обрадован.
— Вряд ли!
— Поверь мне…
Брат и сестра некоторое временя молчали.
— Только еще раз, молю тебя, Всеслав, погоди посылать на Ильмень!… Клянусь тебе, Аскольд поведет вас…
— Сказал он тебе, что ли?
— Скажет!
— Когда?
— Скоро, очень скоро…
Тон ее голоса был так уверен, что Всеслав вдруг почувствовал себя убежденным.
— Хорошо, сестра, я повременю немного, только очень немного, иначе, если не я, так другие пошлют за Рюриком. Все томятся этим бездействием, а тут вот получены вести, что к нам едут византийские купцы, да на этот раз не просто так, а с дарами от самого византийского императора… Ох, уж эти дары!… Примут их князья, отложат поход — вот и полетит весть на Ильмень…
Зоя внимательно слушала слова брата.
«Медлить нечего! — с тоской думала Зоя. — Если я не заставлю Аскольда идти на Византию, ему придется плохо»…
9. ЧАРЫ ЛЮБВИ
Едва только наступил вечер, Зоя, укутанная с ног до головы, вышла из покоев.
Перед палатами князей, где она жила вместе со своим братом Всеславом, была обширная поляна, на которой Аскольд и Дир давали пиры киевским людям, а со всех других сторон раскинулся густой плодовый сад.
Конечно, норманны и жители Киева развели сад с самыми прозаическими целями — иметь всегда плоды и ягоды для княжьего стола, но Зоя решила воспользоваться им для своих целей.
Она знала, что окна покоев Аскольда выходят в этот сад, и что в этот вечер Аскольд, по своему обыкновению последнего времени, был дома.
Вечер был чудный, какие могут быть только на юге в начале осени. Полная луна с высоты небес заливала весь сад своим ярким светом. Кругом все было тихо. Киев давно уже спал. Плодовые деревья и гряды с ягодами струили свой аромат…
Молодая женщина осторожно обошла палаты князя и взглянула в сторону окон.
Окно в покое Аскольда было раскрыто настежь.
Зоя улыбнулась, потом тихо, тихо, как бы про себя запела:
При лунном свете она заметила, что у окна показалась статная фигура Аскольда.
Тогда Зоя выступила из тени и пошла мимо окон, делая вид, что не замечает князя.
Так продолжала она петь.
— Зоя! — громко воскликнул Аскольд. — Ты ли это?
Молодая женщина остановилась и приняла испуганный вид. — Это ты, князь? Прости, прости меня! Я побеспокоила тебя, я прервала твой покой своей глупой песнью.
— Нет, нет, Зоя, это ничего, ничего, я еще не спал, — взволнованно говорил Аскольд, — но ты здесь, ночью…
— Да, вечер так хорош! Мне стало душно в моей горнице, и я вышла по привычке в сад. В Византии я всегда гуляла, там много садов… А здесь я осмелилась впервые… Все спят, вечер так хорош… В покоях так душно…
— Ты права, права, как всегда, Зоя, и мне душно… Погоди, прошу тебя, погоди, и я хочу вместе с тобой подышать этим воздухом… Прошу тебя, погоди!…
— О, князь! — воскликнула Зоя, но тут она заметила, что Аскольда уже не было у окна.
Она снова улыбнулась.
«Кажется, на этот раз мне будет удача!» — подумала она и, тихо тронувшись вперед, снова запела:
Где же, где же ты, желанный мой?
Жду тебя, и нет мне силушки Поджидать тебя, нет моченьки!
Истоскуюсь, горемычная…
Где же, где же ты, желанный мой!
— Зоя, здесь я, здесь, я около тебя, — услышала молодая женщина за собой страстный шепот.
