— Я хочу дотронуться до тебя, — шепнула она, несколько испуганная собственной смелостью.
Он схватил ее руку и прижал к своей груди. Кожа его была горячей, и Виктория чувствовала, как бьется сердце под ее ладонью.
— Потрогай меня, — пробормотал он. — И ты увидишь, что со мной делают твои прикосновения.
Пальцы ее скользнули по упругой коже его живота, и она зачарованно следила за тем, как напрягаются его мышцы там, где она касается его. Лицо его было спокойным, но по лбу катился пот. Он еле сдерживался. Какое это было волнующее и одновременно пугающее ощущение — знать, что от одного ее прикосновения он сходит с ума. От любви к ней.
Виктория отбросила страх. Она чувствовала себя смелой и безрассудной. Ей хотелось обнять весь мир — сейчас, сию минуту. Она качнулась к нему, потом у нее закружилась голова и она отпрянула назад. Ее рука продвинулась ниже, пока не коснулась пояса его панталон.
Роберт резко втянул в себя воздух и быстро накрыл ладонью ее руку.
— Не сейчас, — хрипло промолвил он. — Я не могу… Не сейчас.
Виктория отняла руку.
— Скажи, что мне сделать, — попросила она. — Я сделаю все, что ты захочешь.
Он замер, онемев от изумления. Она еще ближе придвинулась к нему.
— Все, что ты захочешь, — прошептала она. — Все что угодно.
— Я хочу, чтобы ты снова меня коснулась, — наконец вымолвил он. — Обеими руками.
Она потянулась к нему, и пальцы ее замерли в нерешительности у его плеча.
— Здесь?
Он кивнул и задержал дыхание, когда ее ладонь скользнула к его предплечью. Она обхватила его бицепс и удивленно сказала:
— Какой ты сильный.
— Это ты делаешь меня таким, — сказал он. — Все что есть во мне хорошего — это благодаря тебе. С тобой рядом я становлюсь лучше, чем я есть на самом деле. — Он беспомощно пожал плечами. — Я говори чепуху. Не знаю, как это объяснить.
Глаза Виктории наполнились слезами, и то чувство, которое она так долго отвергала, заполнило ее сердце. Она обняла его за шею.
— Поцелуй меня.
И он поцеловал ее. О, как он ее целовал! Сначала он был нежен и немилосердно дразнил ее, заставляя ее тело трепетать от предвкушения. И в тот момент, когда Виктория была уверена, что не выдержит больше ни секунды этой сладостной пытки, его руки обвились вокруг ее тела и сжали в стальном объятии.
Роберт отбросил свою сдержанность, движения его стали лихорадочными. Он поднял ей подол рубашки выше талии, и шелк складками собрался у нее под грудью. Потом раздвинул ее ноги бедром, и Виктория почувствовала, как ткань его панталон трется о ее женское естество. Это ощущение было таким головокружительным, что она наверняка упала бы на спину, если бы Роберт не прижимал ее к себе
— Я хочу тебя, — простонал он. — Господи, как я хочу тебя.
— Прошу тебя, — произнесла она умоляющим тоном.
Он сдернул ее рубашку через голову, и голубой шелк упал на пол рядом с постелью. Викторию внезапно охватило смущение, и она отвела глаза, не в силах встретиться с ним взглядом. Он взял ее за подбородок и мягко повернул ее голову лицом к себе.
— Я люблю тебя, — сказал он негромко, но твердо.
Она промолчала.
— Вскоре ты тоже скажешь мне это, — добавил он, заключив ее в объятия и опуская на постель. — Меня не тревожит твое молчание. Я могу ждать. Ради тебя я готов ждать вечно.
Виктория не заметила, как это произошло, но через секунду она уже не чувствовала ткань его панталон. Она ощущала его всем телом — так близко, как только может быть.
— Бог мой, как ты прекрасна, — промолвил Роберт, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на нее.
Она ласково коснулась его щеки.
— И ты тоже.
— Прекрасен? — переспросил он, улыбнувшись.
Она кивнула.
— Знаешь, я всегда мечтала о тебе. Все эти годы.
— Правда?
Виктория охнула, как только его пальцы сомкнулись вокруг ее груди и слегка ее сжали.
— Я никак не могла побороть это в себе, — призналась она. — А потом поняла, что и не хочу.
Роберт прерывисто вздохнул.
— Я тоже мечтал о тебе. Но я даже представить себе^не мог, что наяву это будет так хорошо. — Он опустил голову, почти касаясь губами ее груди, и добавил:
— В мечтах я даже не мог к тебе прикоснуться.
Он припал губами к ее соску, целуя его со сводящей с ума страстью, и ее бедра выгнулись ему навстречу. Ее пальцы сами собой зарылись в его густые волосы.
— О Роберт, — простонала она.
Он что-то прошептал у ее груди. Она не разобрала, что именно, а потом поняла, что это и не важно. Его язык выводил на ее теле горячие дорожки, дыхание щекотало кожу. Он продвинулся губами вверх по ее шее и пробормотал:
— Я хочу большего, Тори. Я хочу всю тебя. Он раздвинул ее ноги, и она почувствовала, как он расположился на ней. Он был такой твердый, горячий — он пугал и притягивал ее одновременно. Его руки обхватили ее, прижимая еще крепче.
— Я не хочу спешить, — прошептал он. — Я хочу насладиться каждым мгновением.
В его голосе Виктории послышалось еле сдерживаемое желание, и она поняла, каких усилий ему стоило вымолвить эти слова. Она потянулась к нему и провела пальцами по его бровям.
— Ты все делаешь в совершенстве, — прошептала она. — Иначе просто быть не может.
Роберт взглянул на нее сверху вниз, его тело трепетало от желания и сгорало от любви. Он не переставал удивляться, как доверчиво и безропотно она приняла его в свои объятия. Она была с ним открытой и честной — он всегда хотел этого не только от женщины, но и от самой жизни.
Господи, да она и есть его жизнь. И пусть об этом узнает хоть весь мир. Сейчас, перед тем как наконец сделать ее своей, он готов был крикнуть во весь голос:
«Я люблю эту женщину! Я люблю ее!»
— Тебе будет немного больно.
Она погладила его по щеке:
— Ты не можешь причинить мне боли.
— Я бы никогда этого не сделал, но… — Он не смог закончить фразу. Он вошел в нее — всего на дюйм, но это было так хорошо, что он потерял дар речи.
— О Господи! — выдохнула Виктория.
Роберт промычал что-то неразборчивое — он не мог говорить. Он усилием воли заставил себя остановиться и подождать, пока она расслабится, и лишь потом погрузился в нее еще глубже. Черт, сдерживать себя становилось уже невозможным — каждая клеточка его тела молила об облегчении. Ему понадобилось стиснуть зубы, напрячь каждый мускул, чтобы сдержать свою страсть, но он сделал это.
И все потому, что он любил ее. Какое непривычное, возвышающее ощущение.
Наконец он продвинулся на последний дюйм и вздрогнул от наслаждения. Это было самое сладостное ощущение. Его переполняло самое сильное желание в его жизни, и в то же время он еще никогда не чувствовал себя таким удовлетворенным.
— Мы с тобой одно, — прошептал он, осторожно откинув влажную прядь у нее со лба. — Ты и я. Мы единое целое.
Виктория закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ее охватило странное чувство полноты и завершенности. Роберт был внутри нее — она едва могла это осознать. Это было самое необычное и самое естественное ощущение, какое ей когда-либо приходилось испытывать. Ей казалось, что она взорвется, если он углубится
