У входной двери послышались тяжелые удары, дом задрожал.
– Что за дьявольщина?! Неужели кто-то пустил в ход молот?
На какой-то миг я подумал, что Дорис творит с моим жилищем то, что в свое время отказался сделать с квартирой Кейзи.
На мой вопрос никто не ответил, но Дин вдруг повел себя как-то странно.
Я вспомнил, что старик, приводя меня в чувство, говорил о приходе рабочих.
Заглотив свой чай, я направился к двери, обратив внимание на то, что у меня с утра ничего не болит. Это было прекрасное и удивительное чувство. Я привык к тому, что в результате трудовой деятельности у меня всегда болели какие-то части тела.
Шум разбудил Попку-Дурака, и проклятая птичка принялась с ходу вопить:
– Помогите! Помогите! О, мистер! Умоляю, только не это…
– Заткни свой грязный клюв, гнусный извращенец! – гаркнул я, сунув голову в дверь маленькой комнаты рядом с входом. – Твои вопли, клуша, всем обрыдли. Мы их слышали миллион раз.
«Подожди»
– Да?
«Кажется, у нас посетитель»
– Я уже догадался. Он пытается разрушить дом.
«Ты ошибаешься. Это каменщики вынимают пару кирпичей, чтобы открыть доступ пикси к пустотам в стене».
Внешняя стена моего жилища сложена из трех рядов темно-красного кирпича, и, как часто бывает при такой кладке, в среднем ряду кирпичей оставалось множество пустот.
Итак, какой-то гений пришел к выводу, что эти дыры могут служить прекрасными апартаментами для крылатого народца. Ничего себе! Теперь они будут устраивать свои разборки буквально в стенах моего дома. Днем и ночью.
Надо полагать, этим непризнанным гением был старикан, смысл его жизни состоял в том, чтобы вначале устроить в кухне бедлам, а затем, ворча, приводить все в порядок.
Как и сказал Покойник, кто-то стучал во входную дверь.
Такой стук (а в нем звучали уверенность и нетерпение) у меня обычно ассоциировался с тайной полицией.
В своей догадке я не ошибся, хотя знаком с посетителем не был. Возможно, по этой причине его ко мне и послали.
Если бы они пожелали иметь со мной дело напрямую, то послали бы одну из сотен знакомых мне рож.
– Да?
– Я курьер. У меня для вас послание от полковника Тупа.
Ну надо же! Я удостоился письменного ответа.
Посыльный вручил мне небольшой свиток, повернулся и замаршировал прочь. Казалось, он марширует под барабанный бой, недоступный слуху простого смертного. Курьер направился прямо к дому миссис Кардонлос – надо полагать, за самой свежей агентурной информацией. Как видите, я все-таки ошибся. Наша тайная полиция даже не пытается действовать тайно.
«И что мы имеем?»
– Доклад о мерах, принятых в отношении Надеги и некоторых других гангстеров-крысюков, использующих для ведения финансовых дел рабский труд, – ответил я, закрывая дверь при помощи локтя и плеча, поскольку руки были заняты свитком.
«Полковник Туп демонстрирует большую щедрость».
– Точно. Не завидую этим гангстерам крысиной породы.
Не хотелось бы мне оказаться сейчас на их месте.
То, что Туп решился доверить бумаге, было лишь верхушкой айсберга. Я начал испытывать сожаление, что заварил эту кашу, ведь практические действия полковника по пресечению преступной деятельности крысюков наверняка окажутся, по моим меркам, чрезмерно жестокими.
– Тебе известно, – спросил я, – что среди всех проживающих в Танфере разумных существ одни только крысюки не имеют никаких юридических прав? Закон защищает их меньше, чем тягловых волов или ломовых лошадей. Каждый волен поступить с ними, как пожелает, не опасаясь последствий.
Отношение к этим разумным существам такое, словно они – самые обычные крысы.
«Тогда легко понять, почему они так озлоблены».
– В лучшем случае лишь у одного из сотни подданных нашего короля хватит мозгов понять или даже разделить мое беспокойство.
«Только не кричи о своем беспокойстве на улице. Пока о полном отсутствии прав у крысюков знают немногие. Если это станет достоянием масс, за крысюками начнут охотиться ради их шкур, хвостов, когтей, усов или еще чего-нибудь».
Весельчак был прав. Желающих поохотиться на крысюков найдется сколько угодно. В Танфере есть множество людей, не знакомых с такими понятиями, как совесть, жалость или раскаяние, – людей, которые по природе своей просто не способны воспринять подобные абстракции, сколько бы им не долдонили.
