саднило душу, как всегда, когда он делал что-то для себя противоестественное. Однако, если бы он дал себе труд немного задуматься над стратегией девочки, беспокойство его могло бы значительно возрасти. Хотя вместе с тем он вынужден был бы признать, что с военной точки зрения маневр она провела безукоризненно: Пинта самым тщательным образом изучала противника, подмечала его слабые стороны, совершала ложные нападения, заставляя его открывать огонь и засвечивать огневые точки, а потом тихо и незаметно отступала на заранее подготовленные позиции, создавая ложное впечатление собственного поражения. Из Пинты наверняка мог бы получиться отличный предводитель партизанского движения.
Кризи пригласил Элио и Феличию на ужин в ресторан «Загон» в Милане. Это заведение ему рекомендовала Мария. Когда она только приехала с севера, то устроилась туда официанткой. Хозяин ресторана тоже был родом из Флоренции, и за качество блюд она ручалась. Хотя, сказала она так, будто просила прощения, поужинать там стоит недешево.
Для Феличии визит в ресторан был целым событием. Дома оставались двое малышей, но она заранее договорилась с соседкой, которую хорошо знала, что та посидит с ними вечерок и даст ей возможность отдохнуть и развеяться.
Мария заранее позвонила в ресторан и заказала им столик. Как оказалось, за время работы в ресторане она себя отлично зарекомендовала и там ее любили. Потому хозяин зарезервировал для них один из лучших столиков и лично уделил им внимание. Он сказал Кризи, что Мария была очень скромной – работая официанткой, она часто помогала на кухне и готовила, как заправский повар. В этом ресторане любили бывать Балетто. Именно здесь они с ней познакомились и предложили работать у них. Хозяин даже пошутил, что после блюд, приготовленных Марией, кухня их ресторана может показаться пресной.
Однако, как выяснилось, когда подали еду, он сказал это ради красного словца. Сначала они съели по небольшой порции фирменных спагетти, потом – барашка, тушенного в вине с горошком и розмарином. Все трое чувствовали себя прекрасно. По сути дела, с самого начала новой работы это был первый свободный вечер Кризи, а радость, которую визит в ресторан доставил Феличии, была просто заразительной.
Элио настроение Кризи немного удивило. Происшедшая с ним за месяц перемена казалась невероятной. Болтливым он, конечно, не стал и рот до ушей в улыбке не растягивал – тогда бы он перестал быть Кризи. Но добродушные подколки Феличии американец воспринимал с юмором и сам даже рассказал пару анекдотов. Феличия хотела как можно больше узнать о доме Балетто, особенно о Рике, которая славилась не только красотой, но и своими светскими приемами. Она что, действительно так красива, как о ней говорят? Кризи подтвердил слухи.
– А тебе она нравится? – с обезоруживающей улыбкой спросила Феличия.
Ни секунды не раздумывая, Кризи кивнул. Она не могла не понравиться любому нормальному мужчине. Двух мнений на этот счет просто быть не может. Он сделал жест в сторону тарелки Феличии, с которой очень быстро исчезали кусочки барашка.
– Это так же верно, как то, что любому нравится хорошая еда и изысканное вино.
– А девочка? Она похожа на мать?
Он задумался, и его друзьям стало ясно, что ответ на этот вопрос занимает его самого.
Кризи был уверен, что, когда девочка вырастет, красотой и изяществом она не будет уступать матери. Но характер у нее, как ему казалось, будет другим. Она гораздо более открыта, очень любознательна, впитывает как губка. Хотя – кто знает? – когда она достигнет поры расцвета, все может измениться. Нередко красота затмевает многое другое в женщине.
Кризи поймал себя на том, что постоянно думает о девочке. С того самого вечера, когда он рассказывал ей об исходе китайцев из Вьетнама, она задала ему только один или два вопроса. Как раз накануне, когда он вез ее в школу, Пинта, сидевшая на заднем сиденье, спросила, что такое права человека. Об этом в то время много писали в газетах.
Он ответил, что это выражение подразумевает свободу личности и право каждого члена общества на все необходимое для поддержания своего существования.
Девочка снова стала задавать толковые вопросы. Он не смог ограничиться одной фразой, и уже почти у школы они обсуждали специфические черты политических режимов правого и левого толка и смысл демократии.
Кризи думал, что они продолжат этот разговор по дороге домой, но девочка всю дорогу молчала.
Мысли его были прерваны подошедшим к столу мужчиной. Это был Вико Мансутти – в том же ресторане он ужинал с двумя друзьями.
– Мистер Кризи, если не ошибаюсь?
Кризи представил его Элио и Феличии, наблюдая, как тот, обнажив в улыбке ровные белые зубы под полоской черных усов, расточает свой шарм.
– У вас отменный вкус, – сказал он, обратившись к Кризи. – Это один из лучших миланских ресторанов. Как вам понравилась кухня?
Все согласились, что блюда великолепны, и Вико, еще раз блеснув на прощанье зубами, вернулся к своим приятелям.
Через несколько минут к ним подошел хозяин и принес бутылку ликера, присланную синьором Мансутти.
– Он просто очарователен, – сказала Феличия после того, как они заказали коньяк.
Кризи взглянул на Элио, который пожал плечами с чисто итальянской экспрессией, и понял, что их мнения о Мансутти сходятся.
– Акула, – произнес Элио. – Но очень умная. Он создал себе отличную репутацию. У этого малого очень крепкие связи в правительстве и в деловых кругах. Ходят слухи и о том, что он свой человек в мафии. – На миг лицо его исказила выразительная гримаса. – Хотя ничего необычного в этом нет. В наше время бывает очень трудно провести границу между преступниками, правительством и дельцами. Кстати, поговаривают, что у него роман с женой твоего босса.
Кризи удивился. Не столько тому, что Рика может завести роман, сколько тому, что его героем может стать такой человек, как Мансутти. Отчасти объяснение этому содержалось в словах Элио.
– Он, по всей видимости, помогает сейчас Балетто получить банковские гарантии под заем, необходимый для переоборудования его основной фабрики. Говорят, Мансутти собирается дать свои личные гарантии. Он очень богат, а Балетто сейчас сильно не хватает наличности.
Не исключено, что разгадка кроется именно в этом, подумал Кризи. Он не был уверен в стойкости добродетели Рики, тем более когда что-то создает угрозу ее привычному образу жизни.
– Если у Балетто туго с деньгами, – сказал он, – не думаю, чтобы кто-то решил избрать его дочь в качестве потенциальной жертвы похищения.
Элио согласился и высказал соображение, что в данном случае телохранитель нужен лишь как некий атрибут социального положения и престижа.
– Многие приятели Рики нанимают сейчас детям телохранителей.
– Ты хочешь сказать, что я выполняю функцию показателя социального статуса? – сухо спросил Кризи, а Феличия даже громко рассмеялась от нелепости самой этой мысли.
Однако, вспомнив непродолжительный разговор с Этторе, американец решил, что в предположении Элио есть доля здравого смысла. Этторе вполне мог пойти на то, чтобы по дешевке исполнить светскую прихоть жены. Кроме того, это соображение объясняло и его нежелание тратить деньги на обеспечение безопасности собственного дома. Вернувшись из Парижа, Этторе очень обрадовался тому, что Кризи сам починил ограду, и тут же возместил ему небольшую сумму, потраченную на доски и другие стройматериалы. Однако когда Кризи предложил Этторе установить современную систему охранной сигнализации и принять другие необходимые меры, тот был явно не в восторге.
– Документацию его предприятий проверяет ваша фирма? – спросил Кризи.
Элио покачал головой.
– Нет, но кое-какие сведения доходят и до нас.
Феличия даже фыркнула от негодования.
– Сведения доходят, надо же! Да бухгалтеры – самые большие в мире сплетники. Они даже хуже домохозяек. – Женщина улыбнулась мужу. – Эти счетоводы мне иногда кажутся еще одной мафией, только вместо пистолетов они пользуются калькуляторами.
Элио без всякой обиды кивнул в знак согласия и сказал, обратившись к Кризи:
