– А что их проверять? Они нам не нужны, прыгать не собираемся.
– Напрасно храбритесь, товарищ командир. Многие так говорят, а потом, глядишь, и прыгнули.
– То многие, а то – мы!
Мне хочется поговорить с ней о чем-нибудь другом, но у меня ничего не получается и я отхожу в сторону. Издалека слышу, как она спрашивает Кирьянова:
– Он что – всегда такой?
– Какой?
– Ну, сердитый, что ли…
– Он не сердитый, а серьезный и строгий. Большая река, товарищ укладчица парашютов, течет без шума.
– Это каркая же здесь «река»?-недоумевает девушка. – О чем ты?
– Да так, к слову пришлось. Башкир он, Муса наш. Вот и вспомнил их пословицу. Ясно?
– Ясно! Хорошая пословица.
– Пословица хорошая, и командир неплох, – уточнил Кирьянов, – Это он только с виду кремень, а в душе добрый, как ребенок. Только это разглядеть нужно.
– Ну?
– А чтобы хвастать, как некоторые,-ни-ни! Вот вчера сбил в бою «худого» – и ни слова об этом. Будто мы каждый день истребителей сбиваем.
Я слышу рассудительный разговор Кирьянова и невольно завидую ему; нашел же человек о чем поговорить с девушкой. И как у него все легко и просто получается. Будто век с ней знаком. А вот я так не умею.
Еще раз напомнив о парашютах, Галя ушла. Маленькая, в белой от частой стирки гимнастерке, в больших сапогах. Совсем еще девочка. Ей бы в читальном зале над книжкой сидеть, а она – на фронте. Нелегко, поди, ей тут, а у меня и хорошего слова для нее не нашлось. И в самом деле, разве я не «бука»? С первого взгляда точно охарактеризовала меня. Недовольный собой, снова забираюсь в свой самолет.
Глава пятая
Неудача
День начался с того, что меня вызвали к командиру полка.
– Вот что, Гареев, – сразу же приступил он к делу. – Ставлю задачу – учись фотографировать результаты бомбежки и штурмовки. Мы тут подумали, ты подойдешь. Хорошо летаешь, спокоен.
Окинув меня быстрым критическим взглядом, он подчеркнул последнее слово, повторив его дважды, и продолжал:
– Устанавливай на самолете фотоаппарат и учись. Задача ясна?
– Так точно, ясна!
– Даю в твое распоряжение техника Легонькова. Он в этом вопросе специалист. Постарайтесь управиться побыстрее.
Техник Легоньков действительно был мастер на все руки. Получив задание, он что-то недолго прикидывал в уме, потом решительно полез в самолет и принялся там стучать.
– Ты что там гремишь? – спросил я..
– Дыру пробиваю!
– Дыру мне фашист и без твоей помощи пробьет. Ты лучше постарайся залатать старые.
– Старые залатаем, это верно. А эту дыру все-таки пробьем. Иначе не установишь фотоаппарат.
– Ну, ладно, давай. Только не угробь машину, – вон как гремишь!
Закрепив аппарат, Легоньков провел провода, укрепил на ручке управления кнопку и, довольный своим изобретением, доложил:
– Принимайте работу. Сделал на совесть. Просто и надежно, – улыбнулся техник. – Можете испытать.
– А вот сейчас и испытаю.
Я тут же запустил мотор и поднялся в воздух. Снял свой аэродром и снимки отнес командиру полка. Он остался доволен.
– С какой высоты снимали?
– С восьмисот.
– Так делай и дальше!
Фотографирование обернулось для меня большими бедами. Но я в то время об этом не мог знать.
Через несколько дней капитан Буданов повел группу штурмовиков на подавление артиллерийских батарей противника. Мне командир полка поставил дополнительную задачу – фотографирование.
– Да, только чтобы снимки были отличными. Понял?
– Понял!
– А когда начнешь фотографировать? Я молчал. Это дело мне было в новинку.
– Отбомбишься вместе со всеми, – разъяснил командир полка. – Группа уйдет, тогда и действуй. Ясно?
– Так точно, ясно.
– Ну, коли ясно, тогда выполняй задание…
На небе – ни облачка. Ярко светит летнее солнце. Товарищи, весело переговариваясь, идут к самолетам, а мне почему-то невесело.
Сказать «действуй» – просто, а вот попробуй выполни задание! Я представил, как после штурмовки группа улетит на свой аэродром, а я останусь один. На меня обрушится море огня. Могут появиться и истребители. А ты, несмотря ни на что, не меняя курса, на одной и той же высоте, на одной и той же скорости фотографируй. Мишень – лучше не придумаешь!
А задачу выполнять нужно. Я настраиваю себя на полет.
Ревут моторы. Машины одна за другой взмывают в воздух. С соседнего аэродрома поднимаются прикрывающие нас истребители.
Летим к линии фронта.
Вижу: капитан Буданов качает крыльями. Это значит – приближаемся к району цели. Теперь ухо держи востро! Сейчас начнется!
И точно, буквально через несколько секунд штурмовик командира устремился к земле. За ним пошли в пике и другие самолеты. Один заход, второй, третий!..
Отштурмовав, группа уходит домой.
Я остаюсь.
Набираю нужную высоту и иду строго горизонтально, не меняя скорости и направления. И сразу, как того и ожидал, по мне открывают огонь крупнокалиберные зенитные орудия врага. «Букеты» разрывов «расцветают» то справа, то слева. Я их хорошо вижу. О них предупреждает меня и мой стрелок Кирьянов. В голосе его тревога, нетерпение, но разве сейчас время объяснять, что я лишен маневра и лечу точно привязанный к канату? Вернемся живыми на аэродром, там и расскажу.
А Кирьянов опять;
– Товарищ командир, разрывы слева! Разрывы слева!
Я продолжаю лететь в избранном мною направлении.
Зенитки противника бьют непрерывно. Но я лечу, и нервы мои не сдали!
Разрывы вокруг самолета клубятся все кучней и кучней. И Кирьянов, сам того не замечая, опять кричит:
– Разрывы слева!.. Разрывы справа!.. Разрывы сзади!.. Чудак Александр, ведь я прекрасно все вижу. Но что поделаешь – приказ есть приказ. Снимки должны быть отличными, их никто не сделает за
