Мне не хочется заставлять ее волноваться, и я долго отнекиваюсь. Но Галю не проведешь. Приходится все же сознаться:
– Не хотелось мне расставаться с Анисовым, Галя.
– А в чем дело?
– Назначен командиром во вторую эскадрилью.
– Ну и что?
– Дадут новичков, а из них когда еще настоящих летчиков сделаешь.
Галя начинает убеждать меня в том, что положение в полку сложное и сформировать вторую эскадрилью будет нелегко, но это необходимо, потому нужен бывалый опытный летчик, имеющий за плечами не один боевой вылет. По ее словам выходит, что этот человек не кто иной, как я. В конце концов советует мне поговорить с Анисовым. Что скажет он?
После разговора с Галей мне становится легче. Иду к Анисову. О моем новом назначении он уже знает.
– Будь на месте полкового, я сделал бы то же самое, – говорит он мне.
– Значит, советуешь? – спрашиваю я.
– Не то слово. Надо! Понимаешь, надо! Будет трудно – это верно. Но у тебя хорошая школа. За плечами – Сталинград, «Миус-фронт», Донбасс, Никополь, Крым. Справишься!
– Одному не под силу. Хоть бы один экипаж дали из нашей эскадрильи.
– А кого бы ты хотел взять?
– Виктора Протчева! – не задумываясь, ответил я. – Мы с ним друзья. Лучшего заместителя мне не надо.
– Ну что ж. Я не против. Бери! Думаю, командир полка не станет возражать.
Полковой согласился, удовлетворил мою просьбу. Я стал командиром второй эскадрильи, моим заместителем – Виктор Протчев.
Я заметил, что жена в последние дни стала немного грустной.
Я плохо разбирался в житейских вопросах. И не подумал, что из-за того, что у нас будет ребенок, придется расстаться. А почему нам расставаться?
– Какой-то ты наивный, Муса! Нынче мы здесь, завтра там… Ребенку условия нужны.
– Как же быть? – задумался я, побежденный ее доводами. – Может, в Симферополе тебя устроить?
– Зачем в Симферополе? Поеду домой, к маме.
– Далековато, – попытался возразить я.
– Не на век же расстанемся. Кончится война, заберешь нас к себе.
– Мне будет трудно без тебя, Галя. Я уже привык к тому, что ты всегда ждешь меня.
– А ты думаешь обо мне в бою?
– В бою? Нет. В бою я думаю только о способах выполнения боевого задания…
Галя тяжело вздохнула. Чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей, я завел разговор о том, как мы назовем будущего сына.
То, что у нас родится сын, мы почему-то были уверены.
– Назовем его Валерием, как Чкалова! Пусть он будет таким же сильным и смелым.
Через несколько дней она уехала к матери на родину.
Знакомлюсь с пополнением. Внимательно присматриваюсь к прибывшим в мою эскадрилью летчикам, веду с ними беседы.
Они мне кажутся совсем молодыми. Несмотря на то, что мы почти одногодки, я чувствую себя намного старше их. Наверное, это потому, что ребята только окончили летные училища, ничего еще не видели, а за моей спиной уже 132 боевых вылета. Выходит, я действительно старше их. Старше на те самые 132 боевых вылета, которые от стен Сталинграда привели меня в эти солнечные южные степи. Сколько лет составят эти вылеты в моей жизни, покажет будущее, но они действительно сделали меня старше моих двадцати двух лет. Это я чувствую, находясь рядом с прибывшими в эскадрилью моими одногодками.
Вместе со мной проверяет их подготовку мой заместитель Виктор Протчев. Проанализировав свои наблюдения, мы разрабатываем план занятий и приступаем к повседневной учебе.
– Ребятам повезло, – улыбается Протчев, – прибыли к нам в тихое время. А что было бы с ними, попади они на фронт месяцем раньше?
Успеют навоеваться. Нужна только более интенсивная практика на занятиях. И, хотя специального времени на учебу нам не отведено, используем каждый день пребывания на аэродроме.
Летный состав других эскадрилий отдыхает, а мы летаем. Не жалею ни сил, ни времени, чтобы добиться от каждого из новичков отличной техники пилотирования, отрабатываю с ними боевые развороты, глубокие и мелкие виражи, противозенитные маневры, заходы на цель, пикирование.,, Только после этого ставлю задачу добиться отличной слетанности пар и звеньев. Известно, за несколько дней не «делаешь того, на что обычно затрачиваются месяцы, но иного выхода нет. Трудно нам с Протчевым, трудно летчикам, но и они довольны; дело заметно подвигается вперед. Из молодых особенно выделяются Кузин, Кошелюк, Заровняев, Мясников. Я беру негласное шефство над Кузиным, Протчев-над Кошелюком. Они должны стать нашими ведомыми.
В один из таких напряженных дней меня вызвали в штаб полка. Захожу к полковому, а там уже целая группа наших летчиков. Все – бывалые, не первый год на фронте. Ну, думаю, опять новое задание! И, наверное, посерьезнее последнего, – не случайно же собраны лучшие штурмовики полка!
«Боевое задание» оказалось неожиданным:
– Мы получили путевки в санаторий для летчиков, – объявил заместитель командира полка по политчасти. – С пользой для здоровья своего и дела несколько дней отдохнете, пока стоим в Крыму.
Летчики встретили эту новость веселыми возгласами. Мне же было не до веселья. Заметив мое настроение, полковой спросил:
– Что, Гареев, Евпатория тебя не устраивает?
– Не устраивает, товарищ майор.
– Почему?
– Не до отдыха сейчас. Дел в эскадрилье много.
– Знаю. Но тебе отдохнуть необходимо. Оставь эскадрилью на Протчева, пусть занимается с летчиками, а сам поезжай.
– Одному Протчеву трудно, товарищ майор.
– Пусть привыкает.
Виктор тоже посоветовал мне ехать…
Все будто во сне. И хотя Евпатория изрядно покалечена войной, здесь на тихом солнечном берегу ярче думается о мире, о доме, о родных.
Просторные светлые комнаты, чистые постели, вкусная еда, цветы на столах, мирный шелест моря – настраивают на отдых и радушные мысли. Кажется, так и лежал бы весь день на теплом песке, смотрел в мирное синее небо и мечтал. Но вот подходит вечер – и душу наполняет тревога: как там в полку, в эскадрилье? Скорее бы кончался отдых!
Чтобы немного отвлечься, выхожу к морю. У Севастополя я видел его суровым, кипящем от гнева и огня, а здесь оно ласковое и доброе.
И вдруг вижу – рядом на берегу раздевается незнакомый летчик. У него совершенно седые волосы и страшное, изуродованное огнем лицо, красное, с глубокими шрамами и бороздами, спустившимися на шею и плечи…
Заметив мой взгляд, он отворачивается и идет в море. Я представляю, как, несмотря на страшную боль от ожогов, продолжал он вести бой и выпрыгнул с парашютом.
Кто он? Где воевал? Как его зовут?
Подойти к нему у меня не хватает смелости. Я остаюсь на берегу. И опять вспомнился день, когда мы хоронили наших боевых друзей – Ларика Павлова и Степу Якимова.
Их нашли после освобождения Сиваша и Веселого. Самолет Павлова наполовину вошел в землю. Удар был настолько сильным, что даже золотая звездочка Героя на груди Ларика оказалась помятой… Сердце сжимается от горя.
