оказалось весьма неплохим. От него стало значительно уютнее и теплее, и развязались языки. Поминали погибших товарищей, вспоминали прошлые операции или прошлую жизнь.
Дверь вновь тихонько скрипнула, но теперь на это никто не обратил внимания. Только Малыш покосился в ту сторону, окинув взглядом вернувшегося золотоглазого воина. Тот прошел в угол к худому человеку в каске и негромко о чем-то спросил. Малыш, наблюдавший за ними, заметил, как вздрогнул от неожиданности худой, будто внезапно разбуженный ото сна. Ответных слов невозможно было расслышать, но Малыш увидел подтверждающий слова кивок. Золотоглазый вышел из тени и уселся на свободный стул возле стола. Окинув людей быстрым взглядом, он бросил короткую гортанную фразу.
– Откуда вы? – прозвучал из угла сильный ясный голос худого человека. Словно выстрел прогремел в комнате, заставив всех замереть в удивлении.
– Откуда вы? – повторил худой перевод слов золотоглазого, и последние сомнения в том, что все ослышались, пропали.
Человек адаптируется в любой ситуации, и все, что еще мгновение назад казалось непреодолимым, неразрешимым, неслыханным, вдруг становится обыденным. Когда в конце девятнадцатого века Карл Бенц построил первый экипаж с бензиновым двигателем, этот аппарат казался чудом, а его вхождение в быт людей даже сомнительным. Прошло не так много времени, и скоростные мотоциклы, и мощные автомобили стали обычным средством передвижения для всех, кто достиг возраста получения прав на управление. С приходом новых источников энергии эти средства сменились моно– и автогравами. Поднявшийся на самодельном планере в том же девятнадцатом веке инженер Отто Лиленталь казался многим соотечественникам сумасшедшим конструктором, решившим посрамить Икара. Но река времени отнесла лодку мира лишь чуть, а летающие лайнеры просто никто не замечает, не представляя, как можно обойтись без такой обыденной и удобной вещи, как быстрый и недорогой перелет. Деловая поездка или отпуск – сейчас ты тут, а через пару часов на другом конце света…
Еще час назад диверсанты просто не представляли себе, с чего начинать сотрудничество, как налаживать язык жестов, как научиться понимать, а сейчас сидят за одним столом с золотоглазым воином и совершенно свободно рассказывают друг другу о себе. Впрочем, теперь они знали и имена – золотоглазого звали Атор, второго татуированного воина, выжившего в недавнем бою, – Заус, худого толмача, оказавшегося ментатом, – Рогл.
Из рассказа Рогла стало ясно, что цивилизация на планете достигла развития, аналогичного земному в период двадцатого – двадцать первого веков, когда планету атаковали инопланетяне. Конечно, все это додумывали уже сами диверсанты, так как речь худого толмача поначалу походила на рассказ египетского жреца, повествующего о былом величии империи и гневе бога Ра, повергшего эту империю в пучину хаоса и дикости. Додумывать людям помогали и воспоминания о картине умирающего города, так поразившей воображение вышедших из леса воинов. К тому же фантазия современного человека, не обремененного никакими предубеждениями, позволяет додумать все, что угодно.
Не было ни войны, ни противостояния. Напавшие пришельцы просто обстреляли планету с орбиты, предварительно уничтожив все искусственные спутники планеты. Они не стреляли по целям на поверхности планеты, а просто взорвали в атмосфере сотни тысяч снарядов, в которых, скорее всего, был вирус, аналогичный тому, что не долетел до Земли, упав на Новые Колонии. Вирус действовал стремительно и совершенно непредсказуемо. Обитатели планеты почти мгновенно мутировали. Большинство изменялись одинаково – потеряв способность трезво мыслить, они становились неадекватно агрессивными, охваченные жаждой разрушения и убийства. Малые части аборигенов изменились как-то иначе, в том числе превратившись в ментатов, наподобие того, через которого сейчас происходило общение. Его уникальные свойства позволили ему сидеть в стороне и «слушать» разговоры людей за столом. Память словно губка впитывала все произнесенные слова и их отражения в головах говорящих. С каждым услышанным словом или «ясной» мыслью ментат стремительно познавал чужой язык, начиная говорить все понятнее. Теперь его речь стала уже не речью дикаря, а голосом страдающего от гибели своего мира потомка просвещенных умов.
Многие из тех, кто не изменился или изменился незначительно, дали новые свойства своим детям или детям детей. Те же, кто стал одержим уничтожением, приступили к этому процессу со всем рвением и накопленными за многие поколения знаниями. По всему миру заполыхали кровавые войны, которые даже войнами трудно было назвать – у них не было иной цели, кроме как уничтожить все и всех. И не народ воевал с народом, а сосед с соседом, сбиваясь в безжалостные стаи-отряды или действуя в одиночку. Аборигены стремительно и безжалостно истребляли самих себя, делая тем самым за агрессора всю его работу. Некогда процветающий мир рухнул в пропасть дикости и кровавых распрей, мгновенно забывая все знания и цивилизованность. К тому же одержимые вирусом, превратившись в злобных агрессоров, не потеряли способности отлично обучаться воинскому искусству и владению оружием, легко собираться в отряды и армии, организовывать свои поселения. Но все это лишь затем, чтобы приготовиться к следующей, очередной войне. Численность их стремительно падала, так как они не знали жалости и страха и воевали до тех пор, пока одна из воюющих сторон не исчезала полностью. Оставшиеся неизмененными в свою очередь пытались спастись, защищаясь в построенных крепостях или подавшись в бега. Такое противостояние длилось уже два века. Вирус давно исчез, но мутации все продолжались…
Недавние хозяева планеты оказались обречены на скорое, уже в недалеком своем будущем, самоуничтожение. Восстанавливать промышленность не хватало численности образованных специалистов и ресурсов. Добывать полезные ископаемые становилось все труднее и труднее. Города умирали один за другим. Стран давно не стало. Связь с другими поселениями практически полностью прервалась, а о судьбе других континентов даже и не задумывались. Выросли поколения, не знающие иного мира, иной жизни. И только в немногих местах пытались сохранить крупицы знаний и облик разумных.
– Черт! – пораженно выдавил Малыш, глядя на Атора совершенно иными глазами. – Не повезло вам. Хотя мы вот и без чужаков однажды весь свой мир в войне едва не прикончили. Нам и вируса не понадобилось бы. Только чудом та канитель остановилась.
Ментат зашевелился в своем углу и, тяжело поднявшись, шаркая ногами, подошел к общему столу. Остановившись рядом с Малышом, он вперил в него внимательный взгляд.
– Я хочу просить посмотреть на ваш мир, – негромко попросил он. – Просить показать ваш мир мне.
– Как это? – не понял Малыш.
– Я прошу разрешения посмотреть, – подняв ладони вверх, заговорил Рогл. – Я могу увидеть все, что видел ты. Позволь посмотреть. Посмотреть.
Малыш почти испуганно обернулся на сержанта но тот только пожал плечами. Атор, сидя неподалеку, тоже с вопросом в глазах смотрел на Малыша, и тот сдался.
– Хорошо, я разрешаю, – кивнул он. – Что я должен делать?
– Ничего. Я сам, – прошептал ментат, возлагая на голову Малыша свои костлявые холодные ладони.
