искали – ты не числилась погибшей. Что ты еще подправила? Как изменила свою внешность?
Она размахнулась и ударила меня по лицу рукой, в которой был зажат пистолет. Голова мотнулась, как боксерская груша, но это была ерунда – жаль, что очки снова слетели. Костян с обидной заботой нацепил мне их на нос.
– Фея! – заорал с пола школьный учитель. – Прикасайтесь лучше ко мне! Я получу от этого массу удовольствия!
– В ход пущено только несколько расписок, – сказала Карина. – Сроки погашения долгов у многих фирм еще далеко впереди. Расписки, скорее всего, спрятаны где-то в городе, потому что фирмы регулярно отдают кому-то долги...
– Мы убьем твою курицу! – вдруг заявил Аркаша, приставив к моей многострадальной голове свой пистолет.
– Я скажу! – заорал Бизя. – Я напишу! Я нарисую, где спрятаны эти расписки! Только вы прострелили мне правую руку, а левой я не умею!
Карина наклонилась над ним и стала рассматривать его рану. Мне не понравилось, как он на нее смотрел. Как подросток на красивую актрису. Черт бы побрал эти светлые волосы.
– Не такая уж страшная рана, – сказала Карина. – Пальцы целы. Прострелена кожа между большим и указательным. Можешь пошевелить?
Бизя старательно задвигал клешней.
– Вам придется меня развязать!
Повисло такое молчание, что стало слышно, как тикают часы на кухне.
– Вам придется меня развязать!
– Не пиши ничего, Бизон! Не пиши! Пусть мне вышибут мозги, мне доставит массу удовольствия, если это произойдет на твоих глазах!
– Господа! Я умею писать, держа карандаш в зубах!
– Аркаша, это ты палил в меня вчера ночью? – решила я перед смертью выяснить мучавший меня вопрос.
– Я. Думал, испугаешься, соберешь манатки и приведешь нас к Бизе. Кто же знал, что он сам к тебе придет, да еще на мою хату!
– Дайте мне ручку! Бумагу! Вы что, оглохли?
Карина схватила мою ручку-диктофон, и я испугалась, как бы она не обратила внимание на то, что ручка слишком тяжела для того, чтобы ей просто писать. Но, видимо, дама мало писала, потому что ничего не заметила. Она вставила ручку в окровавленные пальцы Бизона и приказала Костяну освободить ему руку. Костян, бормоча что-то себе под нос, перерезал один виток капроновой веревки.
Бизон улыбнулся, вздохнул облегченно, и сказал:
– Ну ни фига себе ручечка! Там что? Видеокамера?
Чтобы успокоиться, я звонко спела Фенькину частушку «Не ходите девки замуж, ничего хорошего, утром встанешь, сиськи набок...»
– Что это с ней? – удивился Бизя.
– Шок, – объяснил Аркаша. – Пиши.
Закусив губу от усердия, Бизя начал водить моим диктофоном по бумаге.
И тут сильно запахло дымом.
– Горим, – прошептал Костян, и бросился в сенки к входной двери. Вернулся он белый как мел.
– Нас закрыли изнутри!
Он стал бегать от окна к окну, пытаясь вытолкнуть наружу стальные штыри, фиксирующие ставни. У него ничего не получалось – ставни чем-то приперли снаружи. Дым лез во все щели, Карина закашляла.
– Кто-то нашел бензин в сарае! – расстроился Бизя. – Черт, а я так хорошо нарисовал. Кладбище, могилка, тайничок...
Гогот выскочил в сени и попытался выбить входную дверь.
– Я говорил! Говорил, уходим! – взвизгнул Костян.
Дым разъедал глаза, забивал легкие. Стало жарко, как в печке, отчетливо слышалось, как пламя лижет стены снаружи. Этот спичечный коробок из старых бревен сгорит в считанные минуты.
– Крыша! – крикнула Карина.
Она закрыла лицо полумаской из светлых волос.
– Ты говорил, они пришли через крышу!
Аркаша выхватил у Глеба исписанный лист.
– Скорее всего, нас подожгли твои дружки, – сказал он мне. – Только они не в курсе, что вы тоже здесь, и вы связаны, – он засмеялся.
– Не в курсе, – согласилась я.
– Сначала проверь, не запечатали ли они и чердак! – усмехнулся Бизон.
– Открыто! – заорал из сеней Костян.
– Стойте! – закричала Карина. – Наверное, это ловушка. Раз открыт только чердак – кто-то хочет взять нас поодиночке!
– Придется рискнуть, – перебил ее Никитин.
– Убей их! – закричала она. – Убей! Они знают все!
– Зачем? – пожал плечами Аркаша. – Здесь через пять минут ничего не останется. Пошли! Костян первый!
– Нет! Я за тобой!
– Стойте! Убейте их! Они же все знают! Их нельзя оставлять!
Аркаша вскинул пистолет и прицелился Бизону в лоб. Я зажмурилась.
– Стреляй, – сказал Бизя. – Стреляй. Ведь это я придумал, что ты мой друг.
Я ждала целую вечность, не выдержала и открыла глаза. Перед носом у меня просвистел какой-то предмет. Одновременно раздался выстрел. Стекло от серванта, оперевшись на который сидел Бизон, с грохотом ссыпалось ему на голову, осколок полоснул по щеке, брызнула кровь, но это была единственная рана, которую он получил. Аркаша заорал и странно завалился набок. Вместо глаза у него на лице было кровавое месиво. Там что-то белело, алело, пульсировало, и я тоже заорала. Более отвратительного зрелища я не видела. Из раны торчала моя ручка-диктофон. Ручка, которая была слишком тяжела для того, чтобы ей просто писать. Никитин упал, выронив оружие.
Свободной до плеча, простреленной рукой Бизя осколком стекла начал резать капроновые веревки. Карина, увидев, что Никитин без сознания, стала изображать беспорядочную пальбу из своей дамской игрушки, но слышался только сухой треск: пистолет был разряжен, или в нем просто кончились патроны. На крыше послышался топот и перестрелка, наверное, Костян уже выбрался наружу. Дым из серого становился черным, и на вздохе драл горло, будто битое стекло.
Карина выхватила у Никитина из руки листок с каракулями Бизона. Пистолет, который падая, выронил Аркаша, она схватила одновременно с Бизоном. Бизя нежно выкрутил оружие из ее рук. Из всех навалившихся неприятностей – дыма, пожара, стянутого веревками тела и испорченного диктофона, эта была самая невыносимая. Бизя не вырвал у нее пистолет, а именно выкрутил – нежно и осторожно, чтобы не сделать больно. Потом обхватил за плечи и держал бережно и осторожно, как держит неуклюжий сильный мальчик хрупкую, красивую куклу. То ли от злости, то ли от дыма, у Карины брызнули слезы из глаз. Он, не шелохнувшись, смотрел на мокрые дорожки на ее щеках и кажется, был сам готов разрыдаться. Я испугалась, что он забыл о том, что пожар, что дверь заперта снаружи, что на крыше кто-то стреляет, что я связана, и что у нас остались считанные секунды, чтобы попытаться выбраться из горящего дома.
– Эй! – крикнула я. – А я тут где?
– Кто? – отрешенно поинтересовался Бизон.
Он разжал свои объятия, Карина вылетела из комнаты, как небесная комета с хвостом. Пока Бизя, кашляя от дыма, кромсал на мне веревки, я слышала, как она топчется в сенях, пытаясь выбраться на крышу вслед за Костяном.
