винтовая лестница, ведущая на верхние этажи.
Семейную гостиную на втором этаже Михаил любил больше остальных комнат. Комфортабельная обстановка позволяла расслабиться и приглашала к интимности.
Три зачехленных дивана были сгруппированы в форме подковы вокруг белого мраморного камина. Внутри подковы находился низкий квадратный стол. Возле окон стоял письменный стол черного дерева с инкрустацией в виде цветочных гирлянд. На полу лежал обюссонский ковер с узором синего, золотого, кремового и черного цветов.
Михаил усадил дочь на диван и сел рядом с ней. Аромат роз, стоявших в вазе на столе, напоминал Михаилу о Белл.
Михаил обожал своего единственного ребенка с момента его появления на свет. Она стала смыслом его жизни. «Скорее бы жениться, – думал он. – Тогда дом наполнится детьми».
– Что ты мне привез, папа?
– Ах ты моя маленькая жадина! – Его дочь была настоящей маленькой женщиной. Тосковала, когда он уезжал. Чтобы снискать ее расположение, Михаил привозил ей подарки – сюрпризы, как она их называла.
В гостиную вошел дворецкий и поставил на стол поднос.
– Что-нибудь еще, ваша светлость?
– Нет. Спасибо, Бумер. – Михаил протянул дочери ее стакан с лимонадом, подождал, пока она его выпьет. – И чем ты тут занималась, Бесс, пока меня не было?
Элизабет приложила палец к губам:
– Я была на вечере чая.
– О чем сплетничали на этой неделе?
– Принцесса Жизнерадостность и граф Великодушие умчались в Гретна-Грин. Кузина Роксанна сказала, что принцессе нужен муж, но ничего не объяснила. Что это значит, папа?
– Я объясню тебе, когда подрастешь. Уверен, кузина Роксанна сама не знает, что это значит.
– Еще меня навешали бабушка и тетя Лавиния, – сообщила девочка и надула губки. Ее милое личико омрачилось.
Что-то ее беспокоит, подумал Михаил.
– И что? – спросил Михаил.
Элизабет посмотрела на него. У нее были синие глаза, точь-в-точь такие, как у ее покойной матери.
– А можно быть и тетей, и мамой одновременно?
– Я полагаю, да, – сказал Михаил и предложил девочке кокосовое печенье. – Вот дядя Степан тебе приходится дядей, а мне – братом.
Элизабет покачала головой, отказываясь от печенья.
– Бабушка спрашивала, буду ли я любить тетю Лавинию, если она станет моей новой мамой.
Михаил чувствовал, как в нем закипает гнев, но виду не подал. Чтобы добиться от него брачного предложения, родственники его покойной жены используют его дочь.
– И что ты ответила бабушке? – спросил он.
– Я сказала, что тети не могут быть мамами.
Михаил представил себе огорченное лицо тещи и едва сдержал смех.
– А тетя Лавиния что ответила?
Элизабет покачала головой.
– А бабушка?
– Она сказала, что это полный абс… абс…
– Абсурд? – Михаил ухмыльнулся и чмокнул дочь в макушку. – Сядь ко мне на колени, Бесс. – Он обнял ее и спросил: – Ты умеешь хранить секреты?
– Да, папа – Глаза Элизабет заблестели от возбуждения. Девочка изобразила пальцами, как закрывает рот на замок.
– Я нашел нам с тобой новую маму. – Михаил засмеялся, когда дочка захлопала в ладоши. – Она знает много-много сказок и будет рассказывать их тебе перед сном. Наша мама любит смеяться и копаться в земле. Умеет печь не только «печенье счастья», но также «печенье объятий» и «печенье поцелуев».
Бесс просияла.
– Где ты ее нашел?
– Ее послали нам небеса, – сказал Михаил. Элизабет коснулась его щеки.
– Бог услышал мои молитвы.
Михаил поцеловал дочери руку. Он вспомнил, что Белл тоже так говорила.
– Но нам с тобой надо кое о чем договориться, прежде чем мы приведем нашу новую маму домой, – сказал Михаил. – Поскольку она еще ничего не знает об этом, мы должны уговорить ее поселиться у нас.
Девочка нахмурилась:
– А как это сделать?
– Мы подарим ей всю нашу любовь.
– Ну, это легко, папа, – засмеялась Элизабет.
– Завтра я тебя с ней познакомлю, – сказал Михаил. – Но должен предупредить тебя еще кое о чем. У нее на щеке шрам. Однажды нашу маму ранил один нехороший человек, и с тех пор ей кажется, что все смотрят на ее шрам. Ты сможешь сделать вид, будто не замечаешь его?
Элизабет закивала.
– Я даже могу поцеловать ее в щеку.
– Хорошо. Няня Ди и няня Силла выберут тебе симпатичное розовое платье, которое ты завтра наденешь. – Михаил вдруг задумался. Разумно ли было предупреждать Бесс о шраме. Не подумает ли Белл, что он специально научил дочь?
– Я хочу забрать мое платье прямо сейчас, – сказала Элизабет, соскочив с его колен.
– Прекрасно. – Михаил спрятал улыбку. Будь его дочь чуточку старше, она потребовала бы купить новое.
Бесс направилась было к двери, но тут же вернулась:
– Поцелуй меня, папа.
Михаил обнял ее и поцеловал.
Она снова собралась уходить и, оглянувшись, подмигнула ему.
Все женщины похожи на Еву, подумал Михаил, подмигнув ей в ответ.
Едва Бесс скрылась за дверью, как появился Бумер.
– Ваша светлость, леди Смит просит…
– Избавьте меня, Бумер, – сказала Пруденс Смит, входя в гостиную. – Докладывать о родственниках нет никакой необходимости.
При слове «родственники» Михаила покоробило. Он знал, зачем пришла бывшая теща.
Пруденс Смит наклонилась к девочке:
– Поцелуй, бабушку.
Элизабет чмокнула ее в щеку.
– Бабушка, я не могу пойти к вам сегодня, потому что мне нужно выбрать платье на завтра. Я встречаюсь с моей новой мамой. – Девочка приложила палец к губам. – Только никому об этом не говорите. Это мой секрет.
На лице тещи появилось выражение мрачной решимости. Напрасно он рассказал дочери о Белл. Она еще слишком мала, чтобы скрывать свою радость.
Безупречные манеры подняли Михаила на ноги, когда бывшая теща двинулась на него маршем, словно Наполеон на Россию.
– Где вы были эти две недели? – спросила она, усаживаясь на диван.
Михаил вскинул бровь. Он никогда ни перед кем не отчитывался и не собирался этого делать сейчас, тем более перед бывшей тещей.
– У меня были дела вне Лондона.
