последней встречи он был слишком зол.
Иногда Джулия размышляла о том, что стало бы с ней, если бы она сразу согласилась стать любовницей Дерека. Возможно, со временем он понял бы, что любит ее. Впрочем, надеяться на это было нелепо. Дерек никогда не смог бы полюбить женщину.
Джулия пыталась отвлечься повседневными делами лагеря, в который с каждым днем прибывало все больше людей. Она с насмешливой улыбкой наблюдала, как молоденькая Тереза Дэвис флиртует с Майлсом. Спустя некоторое время Джулия заметила, что Майлс благосклонно принимает ее знаки внимания — должно быть, он увлекся этой прелестной светловолосой девчушкой.
— Похоже, тебе не придется скучать по пути на запад, — поддразнила Джулия Майлса однажды вечером, узнав, что он пригласил Терезу прогуляться. — Кто знает, по прибытии у меня появится невестка.
— А у меня — зять, — не остался в долгу Майлс. — Я же вижу, как все холостяки лагеря посматривают на тебя. Вскоре у тебя не будет отбоя от поклонников!
Джулия сухо возразила:
— В поклонниках я не нуждаюсь. Мне никто не нужен.
— Не глупи, — укоризненно произнес Майлс. — Тебе до сих пор больно и обидно, но попробуй забыть о прошлом, как сделал я. Думай о будущем, оставь вчерашний день позади. Порой мне кажется, что тебе нравится жалеть себя.
— Жалеть себя? — возмутилась Джулия. — Майлс, как ты можешь… — Она осеклась, устыдившись и заметив лукавые искорки в глазах Майлса. Он был прав. Она и вправду находила утешение в жалости к себе, вместо того чтобы стремиться к новой жизни. — Дай мне время, Майлс, — пробормотала она.
Майлс обнял ее:
— Впереди у нас уйма времени. Путешествие будет долгим. Теперь нам осталось дождаться вожака каравана, и мы тронемся в путь. Ходят слухи, что Шерман вновь наступает, двигаясь прямиком к Саванне и уничтожая все на своем пути.
Через несколько дней Майлс взволнованно объявил:
— Мы отправляемся в путь завтра на рассвете! Надо построить повозки в ряд, чтобы тронуться с первыми лучами солнца. Завтра мы уезжаем, Джулия! Нас ждет новый дом!
Этим вечером в лагере царило радостное оживление. Мужчины играли на скрипках, банджо и гитарах, женщины пели, кое-кто пускался в пляс. Дети весело смеялись, всех опьяняло сознание того, что война для них кончена.
Джулия посматривала на мужчин. Некоторые лишились на войне руки или ноги, кое-кто остался без глаза или с глубокими шрамами на лице. Женщины со впалыми щеками и ввалившимися глазами ликовали, ожидая новой жизни. В лагере было немало детей-сирот. Были и вдовы, мужья которых покоились на далеких кладбищах или остались лежать на поле боя.
Они не надеются убежать от войны, неожиданно поняла Джулия. Они просто стараются приглушить боль. Война навсегда стала частью их жизни, это невозможно отрицать. Память о ней эти люди передадут детям, а те — своим детям, из поколения в поколение. Так и должно быть, подытожила Джулия. Нельзя забыть о кровопролитной, жестокой войне между штатами.
Лагерь проснулся задолго до рассвета. Люди суетились, запрягая лошадей, варя на дорогу кофе, доедая остатки каши. Казалось, воздух звенит от напряжения, как перед грозой. Но небо было чистым, люди вокруг улыбались. Как только первый луч солнца упал на землю, лагерь огласили неистовые крики. Новый день! Новая жизнь! Скоро в путь!
— Он здесь! — закричал кто-то. — Вожак каравана! Он велел всем рассаживаться по повозкам!
— Джулия, ты слышишь? — возбужденно повторял Майлс, устраиваясь рядом с сестрой на деревянных козлах и подхватывая вожжи. — Наконец-то! Мы дождались!
Джулия радовалась за брата, за новых знакомых, но не переставала размышлять, что принесет будущее ей самой.
Послышалось громкое цоканье копыт, заглушившее остальные звуки. Кто-то крикнул:
— Это он, вожак каравана! Он едет сюда… скоро в дорогу…
Джулия сложила руки на коленях, жалея, что не может разделить общее ликование. Она надеялась, что своим видом не омрачит счастье Майлса. Он столько выстрадал, но оправился от пережитого гораздо быстрее Джулии. В жизни Майлса появилась Тереза, и Джулия понимала, что брат неравнодушен к ней. Она радовалась за них обоих.
Сидящий рядом Майлс вдруг ахнул, но погруженная в раздумья Джулия не заметила это, пока он не воскликнул:
— Бог ты мой! Глазам не верю!
Только после этого Джулия подняла голову и вцепилась в дощатое сиденье, опасаясь лишиться чувств и упасть.
На гнедом жеребце восседал Дерек, его черные глаза поблескивали в первых лучах зари. Небрежно держа кожаные поводья, он склонил голову набок и с насмешливой улыбкой произнес:
— Вот мы и встретились, моя прелесть. Джулия молчала, уверенная, что видит сон.
— Дерек, старина! — Майлс вскочил, протягивая Дереку руку. — Как ты здесь очутился? Ничего не понимаю…
Продолжая улыбаться, Дерек поднял правую руку. Еще один всадник остановился рядом с ним. Им оказался Томас, который со смехом объяснил, что он не кто иной, как помощник вожака каравана. Томас и Майлс обнялись.
Не отрываясь, Джулия смотрела в блестящие черные глаза Дерека, не зная, какой из сотни вопросов задать первым. Она боялась заговорить. Ее охватила дрожь.
— Я же говорил тебе, — тихо произнес Дерек, — что когда мне надоест повелевать ветрами и волнами, я вернусь, чтобы завоевать твою любовь. Время пришло!
Подхватив Джулию на руки, он посадил ее в седло перед собой, крепко обнял и пришпорил жеребца.
Над горизонтом вставало солнце, целуя нежно-розовое небо нового дня и новой жизни.
