Он не ответил и отправился к себе, оставив Синду мучиться в неведении. Узнал ли он ее? Может, поэтому он так с ней обращается? Может, ей нужно поскорее убежать? Нет ничего легче, как уйти к Кристине и скрыться в огромном поместье ее мужа. Там ее никто не достанет.
Но даже когда Трев бесновался, в глубине его глаз Синда видела боль, а его голос выдавал искреннюю озабоченность. Если он действительно оплачивал все расходы поместья – не надеясь на их возмещение, – тогда стоило ему немного помочь.
Тщательно выбритый, напудренный и напомаженный, Трев повел плечами в сковывающем движения застегнутом жилете и узко пригнанном в талии камзоле, стараясь не смотреть в зеркало. Его камердинер был в восторге от того, что хозяин согласился надеть красочный жилет с вышитыми по ткани павлиньими перьями. Сначала Трев гневно воспротивился намерению камердинера напудрить ему волосы, но, вспомнив об ожидающей его внизу суровой даме, уступил. В результате пустоголовый щеголь чуть сознание не потерял от счастья.
Слов нет, эта Люси Джонс была очаровательной девушкой! Трев дернул себя за шейный платок скорее для того, чтобы ослабить его узел, чем позволить своим мыслям задержаться на воспоминании о ее круглых грудях, прижатых к его боку, и тоненькой талии.
Она выговаривала ему, как будто он был мальчишкой. Тревельян задумался. Нет, женщина, способная обозвать его жестоким негодяем, не годилась в жены. Ему нужна нежная и добрая подруга жизни.
Спускаясь в холл, он увидел, что она составляет букет из ярких осенних цветов и листьев. Капор сполз ей на плечи, и волна каштановых волос с богатым золотистым оттенком освободилась от шпилек. В потоке солнечного света, падавшего из верхних окон, цвет этих волос составлял поразительный контраст с нежно- кремовой кожей ее груди, проглядывавшей в кружевной пене декольте. Она сняла свой передник и вымыла руки и лицо. Она уже не была похожа на художницу, а была такой же достойной леди, как и все, которых он знал.
Конечно, такая сварливая черепаха не годилась ему в жены, но ощутить рядом с собой в постели это молодое тело с соблазнительными округлостями было весьма заманчиво. После возвращения в Англию у него не было женщин. И ему нужно позаботиться об этом поскорее, раз даже такая колючая ежиха кажется ему соблазнительной.
Ему нужен был друг. Что ей сказать, чтобы она встала на его сторону? Она что-то весело напевала, отрезая длинные черенки цветов и расставляя в вазе цветы, создавая изящный букет из массы растений и злаков, и выглядела как ожившая Персефона. Трев надеялся, что она переведет его простые грубые слова на язык, понятный жене Лоренса. Даже под страхом смерти он не мог бы блистать красноречием.
Услышав на лестнице его шаги, она посмотрела на него, и он едва не споткнулся, ослепленный ее улыбкой. В самом деле, она заставляла его сердце биться, как у неопытного мальчишки. Это ни к чему!
Тревельян быстро пробежал оставшуюся часть лестницы, стуча проклятыми высокими каблуками модных туфель, которые заставил его напялить камердинер.
– Ну а теперь, когда я выгляжу, как женщина, вы считаете, она снизойдет до беседы со мной? – недовольно пробурчал он.
При виде ее довольной улыбки Тревельяну даже показалось, что она его одобряет, но его мужская гордость была уязвлена идиотскими кружевами. Он подавил искушение сдернуть жабо, которое щекотало ему подбородок, и вместо этого с досадой стер с носа пудру.
– Сэр, вы выглядите невероятно элегантным! Ваш камердинер достоин похвалы. – Наклонив голову, Синда с одобрением посмотрела на его напудренные и заплетенные и косичку волосы. – При вашем темном цвете волос вам необыкновенно идет этот стиль.
Откинув назад фалды длинного камзола, Трев галантно поклонился. За последнее время практики у него было предостаточно, так что поклон удался на славу.
– К вашим услугам, мадам. Итак, навестим львицу в ее логове?
Улыбка исчезла с её лица.
– Я послала ей сказать, что вы хотите, чтобы она спустилась вниз выпить с нами чаю, но Мелинда отказалась.
Прежде чем он, ворча, шагнул к лестнице, Люсинда сунула ему в руки вазу с цветами.
– Наверное, она будет чувствовать себя увереннее в своей комнате. Я пойду первой и постараюсь ее успокоить. Помните, цветы и комплименты.
Трев смотрел ей вслед, пока она не скрылась наверху, затем понюхал букет. На пол слетел кружась один желтый листок. Он поставил вазу на стол и стал нетерпеливо расхаживать по холлу. Если бы это была палуба его корабля, он приказал бы боцману вытащить труса из его убежища. Да, жизнь на море среди мужчин куда проще!
Это верно, но на корабле не услышишь мелодичного женского смеха, не увидишь такой нежной кожи, не уловишь тонкий запах духов. Слушая, как где-то наверху Черити щебечет со своей няней, он мечтал о безыскусной любви собственного ребенка. Ничего этого в море не найдешь.
Как бы ему хотелось, чтобы рядом был Лоренс! Он бы все привел в порядок. Его кузен сразу бы понял, следует ли ему преследовать художницу ради радостей плоти или ухаживать за ней, как за своей будущей женой. Он бы сразу сказал, за какой леди стоит ухаживать. Он бы рассмеялся, ободряюще хлопнул его по спине и предложил выпить бренди или прокатиться хорошим галопом, вместо того чтобы расшаркиваться здесь и позволять одевать себя как жеманного хлыща.
Наверняка Лоренс не унижался до такого ханжества, чтобы угодить своей жене.
Эта мысль казалось Треву пугающей, и он обрадовался, когда дверь наверху приоткрылась и в холл долетели голоса. Он поспешил к лестнице, желая поскорее закончить со всеми делами, а потом сбежать на свой корабль.
Поднимаясь, он слышал тихие звуки возражений, долетающие из комнаты виконтессы. Ответы художницы можно было слышать более отчетливо. Слов он не расслышал, но тон ее был успокаивающим, даже ласковым, как будто она разговаривала с капризным ребенком. Следовало бы задуматься, почему Люси Джонс оказывала ему эту услугу, когда остальные считают его убийцей, но он был слишком сосредоточен на своей цели, чтобы рассуждать о ее мотивах.
