глубоководные бомбы. Секретный объект, вообще-то, был до того, как все стало разваливаться... Мне вот предстоит все восстанавливать...
Наконец грузовик, отчаянно сотрясаясь на ухабах и поскрипывая тормозами, съехал с пандуса на ровную площадку и оказался в каком-то широком и просторном подземелье, так же ярко освещенном электрическими лампами под потолком. Стены этого подземелья, сделанные из прочного серого бетона, потемнели от времени, облупились. Во многих местах они были закопченными, словно кто-то жег здесь костры. Однако опытный глаз строителя определил бы, что стены, несмотря на десятилетия со дня постройки, не дали ни одной трещины, бетон оставался прочным, как монолит, и внутри подземелья, несмотря на близость моря, воздух был затхлым, влажным, но воды на полу не было.
От этого подземелья расходились в разные стороны коридоры, в которых также были проложены рельсы для вагонеток. Эти коридоры все, за исключением одного, зияли темнотой. В единственный освещенный коридор тянулось сразу несколько толстых электрических кабелей, к которым были подсоединены лампы под потолком. Какие-то электрические кабели вели и в другие коридоры, но ламп под потолком в них не было. Из некоторых коридоров отчетливо доносился шум моря. Дальше ходу не было, коридоры были слишком узки, чтобы проехать по ним на грузовике.
– Все, выходим, – скомандовал старый фашист Фрицу, открывая дверцу. – Дальше бочки придется нести на носилках...
Фашисты, немного напуганные мрачным видом подземелья, куда они попали, стали выбираться из кузова, растерянно оглядываться по сторонам. Подошедший Майшбергер указал на сложенные грудой в углу строительные носилки.
– Берите вот это, – скомандовал он. – Устанавливайте на них бочки. Смотрите выберите покрепче, чтобы выдержали такую тяжесть. И следуйте за мной!
Фашисты к тасканию тяжестей, однако, были явно непривычными. Кряхтя и чертыхаясь, они кое-как выгрузили тяжеленные бочки на бетонный пол, после чего неуклюже взгромоздили их на носилки. Видя, что все готово, Майшбергер сделал знак выступать. И нелепая процессия тронулась в дорогу по единственному ярко освещенному коридору, ведущему куда-то в сторону моря.
Этот коридор оказался длинным и довольно извилистым. Он много раз разветвлялся, от него отходили боковые коридоры, в которые также уходили электрические кабели. Однако укрепленных под потолком лампочек в этих коридорах не было. Широкий освещенный коридор окончился небольшой площадкой, в стене которой было выдолблено прямоугольное отверстие высотой в человеческий рост. Туда, в это отверстие, также уходил кабель. Майшбергер сделал знак следовать за ним и первым полез в это отверстие. Носильщики, кряхтя и чертыхаясь, с трудом протаскивали носилки с бочками через этот прорубленный в стене ход.
Внутри показался новый коридор, много у€же и теснее первого. Он также освещался электрическим светом, но лампочки в нем располагались на большем расстоянии друг от друга, и если в первом коридоре они были солидно и основательно вделаны в потолок, то здесь просто подвешены на вбитые в стену гвозди. Ведущий к ним электрический кабель болтался свободно, так что надо было быть острожным, чтобы не зацепиться за него. Второй коридор имел еще более мрачный вид. Его стены были склизкими от непрерывно сочащейся влаги, омерзительное зловоние напоминало о гниющих органических остатках. Внизу под ногами пол и в самом деле был усеян чем-то странным, каким-то совершенно диковинным мусором, в котором то и дело мелькали какие-то блестящие монеты, осколки стекла, потемневшие и позеленевшие от времени и влаги медные пуговицы, форменные бляхи, позеленевшие стреляные гильзы, каски, пряжки, помятые фронтовые фляжки. Когда мелькнули белеющие кости, кто-то из нацистов тяжело вздохнул, кто-то стал неразборчиво бормотать молитвы. Лица у всех были напряженные, побледневшие от страха.
– Это кости домашних животных, – громко объявил Майшбергер. – Дождем наносит всякую дрянь в эти катакомбы, а их никто не прочищает...
В этот момент один из шедших впереди молодых людей указал на помятую и продырявленную солдатскую каску, из-под нее белел пустыми глазницами человеческий череп. Майшбергер тут же умолк, а Фриц Зельге прикрикнул на остановившихся было в ужасе своих подручных, чтобы те шевелились. Чем быстрее они сделают дело, тем раньше выберутся из этого подземелья. Нацисты прибавили шагу, напряженно сопя и отдуваясь на ходу. Они тащили носилки со смертоносным грузом дальше, и под их тяжелыми сапогами хрустели, ломаясь, кости, не понять, человеческие ли, звериные ли.
Второй коридор также был извилистым и вел еще дальше первого – или, во всяком случае, таким он показался тащившим тяжелые бочки с ипритом и дрожавшим от суеверного страха нацистам. Этот коридор также представлял собой какую-то часть подземного лабиринта, однако менее разветвленного, отходящие в разные стороны галереи были низкими и узкими, в них можно было передвигаться только на четвереньках, постоянно задевая о стены. В эти ответвления более не вело никаких электрических кабелей.
Сам коридор, по которому они шли, заметно сужался, потолок незаметно приближался к полу, и вот уже приходилось идти согнувшись в три погибели. Носильщики отчаянно кряхтели и бормотали самые грязные немецкие ругательства, однако продолжали тащить свой смертоносный груз дальше. Внезапно коридор сильно расширился и окончился небольшой подземной площадкой, стены которой были зелеными от плесени, пол усыпан всякой мерзостью, а зловоние подвала стало невыносимо тошнотворным. Но здесь был очень высокий потолок, откуда-то сверху, через узкий выходивший, очевидно, на поверхность люк проникал дневной свет. Люк этот был забран толстой решеткой, а стены были выложены красным кирпичом, позеленевшим от времени. Из люка сверху отчетливо доносился плеск воды, шум оживленной городской улицы, гул человеческих голосов.
Нацисты с наслаждением поставили на пол носилки с бочками. Распрямили затекшие от напряжения спины, стали потирать занывшие, непривычные к работе руки.
– Что это такое? – в изумлении пробормотал один из них, рассматривая таинственное подземелье.
– Ливневая канализация, – с готовностью пояснил Майшбергер. – Вот этот люк выходит прямо на городскую площадь возле самого порта. А вон там, – старый фашист показал на стену, противоположную входу в подземелье, – находится море.
Видя, что нести бочки дальше некуда, фашисты расслабились, иные из них вопросительно поглядывали на старого фашиста, ожидая разрешения выбираться обратно.
– Так, бочки поставьте рядом, вплотную друг к другу, – отдал команду тот.
Фашисты во главе с Фрицем принялись выполнять и это указание.
Сам Майшбергер тем временем подошел к небольшому стальному ящику, что стоял в углу у стены и пришедшими поначалу не был замечен. Открыв этот ящик, старый фашист стал доставать оттуда один за другим армейские пакеты со взрывчаткой и бережно укладывать их на бочки с ипритом. Фашисты, теперь поняв его намерение, стояли вокруг и смотрели на его работу.
Последним из стального ящика был извлечен некий электроприбор со множеством разноцветных проводков, батарейкой, крохотной цифровой клавиатурой, венчала же все это красная сигнальная лампочка.
– Дистанционный взрыватель, – пояснил вполголоса Фриц своим ребятам, во все глаза разглядывавшим это устройство. – Видите, красная лампочка не горит? Значит, взрыватель еще не приведен в боевую готовность...
– Сейчас будет приведен, – пробормотал себе под нос Майшбергер, соединяя на взрывателе какие-то проводки. Тут же красная лампочка загорелась ровным ярким светом. Майшбергер кивнул, набрал на крохотной цифровой клавиатуре какую-то комбинацию цифр. После этого лампочка стала равномерно мигать.
– Вот так, – сказал Фриц Зельге. – Теперь остается только укрепить взрыватель на заряде...
– Сначала я проверю, принимает ли он мой сигнал, – отозвался Майшбергер.
Он положил взрыватель на свободное место на бочке, сосредоточенно некоторое время созерцал его, потом отсоединил какие-то проводки. Казалось, от этого ничто не изменилось во взрывателе, красная лампочка продолжала равномерно мигать.
– А теперь попробуем набрать цифровой код, – сказал старый фашист, вытаскивая из кармана свой мобильный телефон.
Он набрал на клавиатуре комбинацию из двенадцати цифр, стоявшие вокруг него с открытыми от ужаса ртами глядели на все его действия. Тут же лампочка перестала мигать, но зажглась ровным светом.
