порывами ветра к зданию, пока я разворачивала машину.
Ночь превратилась в бессонный кошмар. Я даже не могла представить себе, что будет, если в ближайшие два дня нам не позвонят. Я думала о городе, о женщинах Ларксдейла, о друзьях, о браке моих родителей, о многих семьях, которые распадутся, не выдержав такого удара, и, конечно, о неожиданной радости, которую доставляет мне присутствие Милта в моем городе.
На следующий день мы встретились в офисе в шесть утра. Хэйди, лапочка, принесла нам на завтрак булочки с джемом и вызвалась сварить кофе. Мы сидели за моим столом и ели, безразлично обсуждая новости в стране, а потом погрузились в напряженное молчание в ожидании звонка. Я не волновалась так, даже когда сдавала выпускные экзамены.
В конце концов где-то после трех часов дня раздался телефонный звонок. Хэйди метнулась к себе в приемную, и где-то секунд через десять в моем интеркоме на столе раздался ее взволнованный голос: «Нью-Йорк на первой линии».
Милт в безнадежной попытке сохранять спокойствие поставил локоть на стол и пристроил на кисть подбородок. Он был похож на роденовского «Мыслителя» на электрическом стуле. Когда я сняла трубку, он чуть не проглотил свой кулак.
– Алло, – сказала я.
– Бэнкрофт Хеммингс хочет поговорить с Софией Петере, – раздался женский голос. – Вы принимаете звонок?
От волнения я просто кивнула, но тут же спохватилась.
– Да, – проблеяла я.
Бэнкрофт Хеммингс был президентом корпорации «Арктурис». Его вежливый голос не был совсем уж ледяным, но очень близок к этому. Он сказал мне всего две фразы.
– Разумеется. Я все поняла. Спасибо большое, – ответила я.
Я положила трубку и потянулась к городскому телефону. Потом повернулась к Милту.
– Что ж, – сказала я ему, набирая номер Марты, чтобы поделиться новостями. – Тебе не удастся порыбачить в эту пятницу. Мы будем очень заняты.
Глава 67
ЕЩЕ БОЛЕЕ УЖАСНЫЙ ВЕЧЕР
Пребывая где-то между диким возбуждением и абсолютной паникой, мы обсудили, какую подготовительную работу должны провести.
Милт отвез меня к родителям и на моей машине уехал на завод встретиться с Харви Деттермейером. Харви долгое время был правой рукой Джейкоба Халворсена, владельца завода. Он был прекрасным администратором, но вряд ли лидером. Смогут ли они спеться с Милтом, чтобы успешно руководить восстановлением завода?
Я же по просьбе матери стала помогать ей готовить особый обед для отца. Разумеется, я немного знала, что происходит в моем семействе в последние годы. Я знала, что отношения между моими родителями разладились, а в последнее время совсем испортились. Но так происходило сейчас почти во всех семьях Ларксдейла, связанных с заводом.
Только сейчас, чистя картошку вместе с матерью, я вдруг обнаружила, что отец практически ничего не знает о том, что произошло за последние семь лет с женским клубом. Когда я спросила, с чего это вдруг мы готовим сегодня любимые блюда отца, мать как-то странно на меня посмотрела.
– Мне просто хочется немного поднять ему настроение, прежде чем мы начнем разговор о нашем великом проекте, – неуверенно ответила она.
– Мам? А как много папа знает о деятельности клуба? – вдруг спросила я с адвокатской подозрительностью.
– Он знает, что… ну, не очень много, я думаю.
– Мама, разве это не глупо?
– Я собираюсь ему все рассказать после обеда.
– Ты позвала меня на помощь?
Мать виновато посмотрела на меня и кивнула.
Вряд ли она выбрала удачное время. Жизнь отца, с тех пор как завод перешел в руки корпорации, покатилась под уклон. Сейчас это был пятидесятисемилетний начальник среднего звена, работа которого висела на волоске. Таких седых уволенных работников, которые судорожно пытались переквалифицироваться, посещая различные курсы, в стране в те годы была целая армия.
Различия между родителями быстро росли. Отец был менеджером, который только что практически потерял работу. А мать самостоятельным миллионером и единственной, кто мог спасти их брак. Конечно, ей повезло, а ему нет. Но он трусливо прятал голову, стараясь не замечать очевидных перемен в доме. А она, со своей стороны, поддерживала его иллюзии, подыгрывая ему из жалости. Для того чтобы все стало на свои места, им предстояла нелегкая работа.
Весь декабрь, когда завод трясло и его работа умирала, отец по-прежнему приходил домой по вечерам как ни в чем не бывало, бросал портфель на столик в прихожей и спрашивал: «Дорогая! Что там с обедом?» Таким тоном он никогда бы не обратился к официантке.
Я понимала, что он расстроен и растерян. Старый общественный уклад, когда мужчина пять дней в неделю работает на семью, а приходя домой, рассчитывает, что его обслужат по всем правилам, рушился прямо на его глазах. Как будто кто-то специально издал новый указ, повелевающий мужьям и женам поменяться местами. Он со страхом смотрел на свою удачливую жену, как заблудившийся путешественник, мысленно составляющий гневное письмо редактору, допустившему ошибку в путеводителе.
Мать была в лучшей позиции. Но события разворачивались слишком стремительно, а привычка к старому укладу так въелась в кровь, что ей было трудно перестроиться и завести новые отношения в доме.
