– Что есть любовь?
– Власть, – не колеблясь, повторил слепец, пожав плечами.
– Что есть свет?
– Тьма!
– Как тебя зовут?
– У меня нет Имени.
– Все в этой стране носят свои Настоящие Имена.
– Тогда скажи мне свое!
– Меня зовут Гед. А тебя?
Слепец усмехнулся и ответил:
– Коб.
– Это твое прозвище, а не Имя. Как тебя зовут? Где твоя подлинная сущность? Не оставил ли ты ее на Палне, когда умер? Ты многое позабыл, о Повелитель Двух Миров. Ты забыл, что такое свет, любовь и даже собственное Имя.
– Теперь у меня есть твое Имя и власть над тобой, Верховный Маг Гед… Гед, который был Верховным Магом, когда был жив!
– Мое Имя не даст тебе ничего, – сказал Гед. – Ты не имеешь надо мной никакой власти. Я – жив. Мое тело лежит на берегу Селидора, под солнцем, на вращающейся Земле. А когда это тело умрет, я окажусь здесь: но только в виде Имени, одного лишь Имени, в виде тени. Неужели ты не понял этого? Ты, который вызывал столько теней мертвых, неисчислимые легионы умерших, в том числе даже милорда Эррет-Акбе, мудрейшего из всех нас, так никогда и не понял, что все они и в том числе и он, – лишь совокупность тени и Имени. Но Смерть не зачеркнула его жизнь и не унизила его. Он там – именно там, а не здесь! Здесь ничего нет, лишь пыль и тени. Там он растворился в земле и в солнечном свете, в листьях деревьев и полете орла. Он жив. И все, кто когда-либо умер, живы. Они родятся вновь, и этому не будет конца. Все, кроме тебя. Ибо ты не умрешь. Ты утратил как жизнь, так и смерть ради того, чтобы спасти себя. Себя! Свое бессмертное 'Я'! Что это? Кто ты?
– Я – это я. Мое тело не разрушится и не умрет…
– Живое тело испытывает боль, Коб, оно стареет и умирает. Смерть – это цена, что мы должны заплатить за нашу жизнь, и за все живое.
– Я не собираюсь платить! Я могу умереть и в тот же миг воскреснуть!
Меня нельзя убить, я бессмертен. Я один на свете всегда останусь самим собой!
– Тогда кто ты?
– Бессмертный!
– Назови свое Имя.
– Король.
– Назови мое Имя. Я сказал его тебе минуту назад. Назови мое Имя!
– Ты нереален. У тебя нет Имени. Существую лишь я один.
– Ты существуешь без Имени и без облика. Ты не видишь дневного света, как не видишь и тьмы. Ты продал покрытую зеленью землю, солнце и звезды, чтобы спасти себя. Но у тебя нет личности. Ты продал самого себя. Ты отдал все, что имел, не получив ничего взамен. И поэтому ты ищешь теперь способ, как затащить к себе весь мир – тот свет и ту жизнь, что ты утратил, – дабы заполнить твое небытие. Но ты не сможешь сделать это. Даже все песни земли и все звезды небесные не заполнят пустоты твоей души. Голос Геда бил наотмашь в этой холодной долине у подножия гор, и слепец съежился от его ударов. Он поднял лицо, и на него упал тусклый свет звезд. Казалось, он плакал, но у него не было глаз, а значит и слез. Коб открыл и закрыл темный провал рта, но вместо слов оттуда вырвался лишь стон. Наконец он выдавил из себя непослушными губами одно-единственное слово – «жизнь».
– Я бы вернул тебя к жизни, если бы смог, Коб. Но я не могу. Ты мертв. Но я могу дать тебе смерть.
– Нет! – воскликнул слепец и, рыдая, припал к земле, хотя щеки его оставались такими же сухими, как каменное русло реки, по которому вместо воды струилась тьма. – Ты не сможешь. Я отворил дверь между мирами и не в силах теперь захлопнуть ее. Никто не сможет закрыть ее. Она никогда не закроется вновь. Она тащит, она тащит меня. Я должен вернуться к ней. Я вынужден проходить сквозь нее и возвращаться сюда, к пыли, холоду и безмолвию. Она засасывает меня. Я не могу избавиться от нее. Я не могу затворить ее. В конце концов она высосет из мира весь свет. Все реки станут такими же, как Безводная Река. Нет такой силы, которая сможет закрыть дверь, что я отворил!
Его слова являли собой странную смесь отчаяния и мстительности, ужаса и тщеславия.
Гед лишь спросил:
– Где оно?
– Вон там. Недалеко. Вы дойдете туда. Но ты бессилен что-либо изменить. Ты не сможешь закрыть ее, даже если вложишь в рывок всю свою мощь. На это не хватит никакой силы.
– Возможно, – ответил Гед. – Но помни, что ты уже отчаялся, опустил руки, а мы еще нет. Проводи нас к тому месту. Слепец поднял лицо, и на нем отразилась борьба страха с ненавистью.
Ненависть взяла верх.
– Я не пойду, – сказал он.
Тут Аррен вышел вперед и сказал:
– Пойдешь.
Слепец застыл. Холодное безмолвие и тьма царства мертвых вновь окружила их, беря в полон их слова.
– Кто ты?
– Меня зовут Лебаннен.
– Неужели ты, зовущий себя Королем, не знаешь, кто он?
Коб вновь замер. Затем он, задыхаясь, прохрипел:
– Но он мертв… И ты мертв. Вы не сможете вернуться. Обратного пути нет. Вы попались в ловушку!
При этих словах свет вокруг него померк, и они услышали, как он развернулся во тьме и поспешил прочь.
– Дайте мне свет, милорд! – вскричал Аррен, и Гед, подняв свой посох над головой, позволил его белому сиянию рассеять эту древнюю тьму, полную скал и теней, среди которых высокая фигура слепца убегала от них вверх по руслу реки, стремясь к своей загадочной, неведомой цели. Аррен устремился вслед за ним, сжимая в руке меч. Гед поспешил за юношей. Аррен вскоре оторвался от своего компаньона, и свет померк, заслоненный валунами и излучинами реки. Но звук шагов Коба, ощущение его присутствия служили хорошим ориентиром. Постепенно слепец сбавил шаг, словно дорога стала круче. Они вошли в крутое узкое ущелье, забитое обломками скал. Безводная Река сужалась к истоку, зажатая между отвесными берегами. Камни срывались из-под их ног и рук, ибо им пришлось встать на четвереньки. Аррен почувствовал близкий тупик и, рывком догнав Коба, схватил его за руку, чтобы он не скрылся. Перед ними открылась ниша в скале, шириной футов в пять-шесть, которая могла бы быть бассейном, если бы здесь текла вода. А над ней – полуобвалившийся утес и гора шлака. В утесе чернела дыра – исток Безводной Реки.
Коб не пытался вырваться. Он стоял совершенно неподвижно до тех пор, пока свет от посоха приближающегося к ним Геда не озарил его лишенное глаз лицо. Он повернулся к Аррену.
– Вот это место, – произнес наконец он, и его губы скривились в некоем подобии улыбки. – Именно его ты искал. Видишь его? Там ты сможешь обрести второе рождение. Все, что ты должен сделать – пойти за мной. Ты будешь жить вечно. Мы будем править вместе.
Аррен взглянул на это темное, пересохшее жерло, набитый пылью зев, где мертвые души, ползая в кромешной тьме, вновь рождаются мертвыми. Его вдруг передернуло от отвращения, и он прохрипел, борясь со смертельной слабостью:
– Пусть она захлопнется!
– Она захлопнется, – сказал возникший за их спинами Гед. Его руки и лицо светились теперь так ярко, словно он был звездой, упавшей с небес этой бесконечной ночью. Перед ним зиял пересохший источник – распахнутая дверь. Дыра была широка, но судить о ее глубине было трудно, ибо свет уходил в нее как в
