родная дочь. И, стараясь быть первым во всех состязаниях, я хотел показать Кальву, на что способен.
Он замолчал. Казалось, что ему нужно что-то сказать, но он не осмеливается это сделать. Наконец он произнес:
— Я зашел так далеко, что стал на сторону Кальва, когда вы с ним поссорились…
Сигрид хорошо помнила это.
— Не стоит говорить об этом, — сказала она. Но, начав говорить об этом, Тронд не мог сразу переменить тему разговора.
— В ту осень Кальв ходил в поход с викингами, — сказал он. — В тот год конунга Олава признали святым, а Кальв взял меня с собой в поездку по Трондхейму, чего он раньше никогда не делал. И когда он говорил про тебя обидные слова, я не защищал тебя, как должен был бы делать.
Сигрид не смотрела на него, ей не хотелось, чтобы он бередил старые раны. Она тяжело переживала все это тогда, но она хорошо понимала, почему мальчик дал себя соблазнить Кальву. Разве то, что она могла предложить ему, могло сравниться с охотой, военными играми и походами.
— Я понимала это, — сказала она.
— Ты все понимала и ни в чем не упрекала меня?
Он замолк; его собственная мысль показалась ему ребяческой, и он рассмеялся, признав свою глупость.
— Разумеется, ты понимала это, — сказал он, — и я не могу понять, почему это так мучило меня все годы.
Оба замолчали. Но Сигрид чувствовала, что они в этот момент были с ним близки, как никогда. И он удивлял ее, она поняла теперь, что он не так груб, каким ей казался, раз у него сохранились воспоминания о детстве и мысли о раскаянии. Сидя и посматривая на него, она думала, что лицом он очень напоминает Эльвира.
— Как обстоят дела у Суннивы? — вдруг спросил он. Это прозвучало так буднично и прямолинейно, что Сигрид тут же потеряла нить своих рассуждений. — Кальв дал какой-нибудь ответ на предложение Гейродда из Турсо о женитьбе его сына на Сунниве?
— Суннива против этого, — ответила Сигрид, — и Кальв сказал, что не хочет принуждать ее к браку, которого она сама не желает.
Кальв сказал и еще кое-что; он сказал, что хорошо знает, к каким несчастьям это может привести.
— Это был бы неплохой брак, — сказал Тронд. — Гейродд человек состоятельный и уважаемый в Катанесе. И, несмотря на молодость, Ульв Гейроддссон парень толковый, я сам убедился в этом в летнем сражении. Если бы на то была моя воля, я отправил бы Сунниву в Турсо с первым же кораблем. Мне не нравятся взгляды, которые бросают на нее дружинники. Но я замечаю, что она умеет обводить Кальва вокруг пальца. И ты позволяешь ей ходить туда, куда ей вздумается. Если бы она ответила мне так, как в последний раз ответила тебе, я бы задал ей трепку.
— Я сама пробовала это делать. Но она становится еще более упрямой. Она говорит: ударь меня еще раз. Что мне остается делать?
— Поймай ее на слове, — сказал Тронд, — и всыпь ее как следует. Она ведь не дурочка и очень скоро поймет, что так отвечать не следует.
— Но… — Сигрид замялась. Она хотела сказать: но тогда она разлюбит меня. Со временем она сама поймет, что так поступать глупо. — Это лето такое неудачное, — сказала она. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает, она рассказала Тронду о Хоскульде Флосисоне. В заключении она сказала, что разговаривала с Хоскульдом снова, как только он выздоровел, и приказала ему убираться с острова Росс.
— Так вот почему он так спешно смотался отсюда, — сказал он. — Ты говорила об этом Кальву?
Она покачала головой.
— Значит, это благодаря тебе девчонка так расстроена!
Он стукнул кулаком по столу. Она ничего не ответила.
— Хорошо еще, что он убрался с Росса, — продолжал он. — Ты не знаешь, куда он подался?
— В Дублин. Но я думаю, что оттуда он направится в Исландию, чтобы жениться.
— Вряд ли он снова покажется здесь, — сказал Тронд. — Он должен благодарить небо за то, что убрался отсюда, пока еще ни Кальв, ни я не узнали о случившемся.
Немного помолчав, он спросил:
— Ты сказала Сунниве правду?
Сигрид снова покачала головой. Она уже пожалела, что рассказала об этом Тронду.
— Неужели она надеется, что он снова вернется? — спросил он.
— Меня не удивит, если это так.
— Теперь мне ясно, почему она отказалась выйти замуж за Ульва Гейроддссона. Я не понимаю, почему ты раньше не сказала об этом, ведь ты же не связана обетом молчания. Но теперь самое время сказать правду Кальву и Сунниве, и если ты не хочешь ничего предпринимать, я сам займусь этим делом.
— Тронд… — пыталась остановить его Сигрид.
— Именно так, — ответил он, — и я надеюсь, что Ульв Гейроддссон еще получит ее.
— Он не желает слышать ни о какой другой девушке, с тех пор, как увидел ее во дворе ярла этим летом. И Гейродд тоже сказал, что у нее есть время подумать. Дело еще не решено.
— Я бы тут же решил это дело, — сказал Тронд. С этими словами он встал и пожелал ей спокойной ночи.
Образ Эльвира, который она видела в чертах сына, исчез, у нее появилось ощущение потери.
Это был не единственный раз, когда Сигрид замечала сходство между Трондом и его отцом; много раз они сидели с сыном по вечерам и говорили об Эльвире. Ему хотелось узнать об отце как можно больше, и она с радостью рассказывала о нем.
В такие вечера она ощущала близость с сыном, переживая с ним вместе время, прожитое с Эльвиром. И она радовалась тому, что с ним так легко разговаривать, что он так быстро понимает вещи, далекие от его образа мыслей. Она видела в нем плодородную почву для мыслей Эльвира…
Но бывали такие вечера, когда Тронд исчезал, не сказав, куда уходит. И Сигрид с тревогой думала о том, что с его стороны было бы просто безумием тайно встречаться с Ингебьёрг.
В один из таких вечеров, когда он исчез сразу после ужина, она не на шутку забеспокоилась. И, взяв с собой пару женщин, отправилась к ярлу.
И она с облегчением вздохнула, увидев Ингебьёрг в зале.
Но когда она вошла, ей пришлось сесть и поговорить с хозяевами; ярл усадил ее возле себя и предложил меда из своего рога.
Они говорили о разных вещах; ярл рассказывал о своей поездке в Шотландию, спрашивал ее о ярлах Ладе, о первых годах пребывания короля Олава в Норвегии.
Время летело быстро, но всякий раз, когда она давала знать, что ей пора домой, он просил ее побыть еще немного; он сказал, что даст ей сопровождающих.
Ингебьёрг тоже сидела с ними, но большинство уже легло спать. И она первая заметила, что что-то не так.
— Вы не чувствуете запаха? — спросила она.
Ярл и Сигрид принюхались и тоже почувствовали запах. И ярл послал человека открыть дверь.
Открыв дверь, он тут же закрыл ее и стремглав вернулся назад. Лицо его было бледным.
— Мы окружены. Дом объят пожаром.
Ярл вскочил.
— Пусть сгорит в аду тот, кто это наделал! — воскликнул он. — Нетрудно догадаться, кто там, снаружи.
Люди, спавшие до этого на скамьях, вскочили. Теперь все почувствовали запах пожара, было слышно, как трещит крыша.
Бросившись к двери, ярл открыл ее. И когда он крикнул, кто там, снаружи, в ответ засмеялись и сказали:
— Это Рёгнвальд Брусасон!
Торфинн ответил ему проклятием. Потом спросил, кого он желает выпустить.
