высадил свое десантное отделение. Теперь этот «Крот» горел, как консервная банка, только набитая не рыбой, а трупами солдат. Трупами его, сержанта Лонги, друзей. И виноват в этом, скорее всего, был не командир «Крота», а вирус, атаковавший его лоцман.
Лонги спасла хитрость. Или небрежность. Тут как посмотреть. Лоцманы после памятной атаки вируса двухмесячной давности носили только командиры отделений. Но сержант и здесь схитрил. На время пути связь с командиром колонны можно было поддерживать по бортовой рации, поэтому лоцман он отключил. Только потому, наверное, и оставался сейчас в здравом уме. Хваленая антивирусная защита штабных программистов не спасла и на этот раз, или «миротворцы» успели усовершенствовать своего «Пацифиста».
Изуродованный танк «Жигало», со смятой в лепешку башней – словно на него сверху наступил великан, а так оно и было, находился сразу за бронетранспортерами. К удивлению Лонги, он еще проявлял какую-то активность. Уцелевшая каким-то чудом счетверенная ракетная установка ПР-4 по левому борту слабо вращалась вокруг оси, автоматика явно потеряла представление о том, что делать. Все остальное вооружение танка превратилось в хлам. Едва началась заваруха, искусственный интеллект «Жигало» сразу бросился в атаку на «Гончего», пытаясь спасти БМП, дать время высадиться и найти укрытие десантникам, и первый же поплатился – «Гончий» взлетел на прыжковых двигателях и раздавил его ударом обеих лап сверху. Мерзавец наверняка отключил перед ударом антигравитационный привод, чтобы приложить всей реальной массой, Лонги знал толк в таких приемах жеболов. А потом кработ занялся тут же налетевшим со спины «Шершнем».
Они и сейчас кружили вокруг друг друга, «Шершень» и «Кровавый Гончий», непрестанно маневрируя в пределах траншеи и обмениваясь ожесточенными огненными оплеухами. Почва дрожала от поступи уродливых великанов, их облик, огромные размеры и масса, которыми они обладали, подавляли всякую волю к сопротивлению у человека, которому «посчастливилось» бы оказаться поблизости. На глазах Лонги «Гончий» изрыгнул заряд «Новы» – и правый бок «Шершня» утонул в ослепительно яркой вспышке раскаленной плазмы. От ударной высокотемпературной волны кработа резко повело в сторону, он едва не опрокинулся, но в долгу не остался. Восстановив равновесие, тут же отставил куцую левую руку и полоснул по груди «Гончего» средним лазером, оставив в броне оплавленный, дымящийся шрам, затем сделал несколько быстрых шагов, оббегая «Гончего» по кругу и старясь зайти к нему в тыл. Тот, естественно, не позволил маневру увенчаться успехом. Голенастые лапы кработа неуклюже переступили, разворачивая торс, увешанные орудийными установками руки неотрывно следовали за бегущим «Шершнем», как привязанные. «Гончий» не стрелял, то ли выжидал удобного момента, то ли перезаряжал орудия.
Лонги про себя взмолился, чтобы все пушки проклятой железяки заклинило напрочь, или чтобы хотя бы закончились боеприпасы. РЗУ, к примеру, у «Гончего» давно замолчала, и сейчас бессмысленно вращалась на левом плече, пялясь пустыми направляющими в противника. Но у «Шершня» имелось две точно же такие установки, и ракеты у него еще остались.
«Шершень» взлетел. Уникальные характеристики прыжковых двигателей и его собственной конструкции позволяли ему это делать без разбега, смещение во время полета корректировалось подвижными боковыми соплами. «Шершень» стремительно перемахнул «Гончего» сверху, и пока тот заканчивал разворот, пытаясь упредить противника, выпустил залп из обеих РЗУ «Ветер-6».
На короткой дистанции защитное электромагнитное поле «Гончего» не возымело эффекта, а противоракетные лазерные гнезда роботы уже давно превратили друг у друга в пыль в тесной потасовке, и левое бедро «Гончего» утонуло в грохоте и вспышке яркого короткого взрыва. Сорокапятитонный кработ тяжело качнулся, переступил, приволакивая правую ногу. Бетонное покрытие дороги вокруг него превратилось в грязное битое крошево, от жара высвобожденной мощи оружейных залпов снег растаял на много метров вокруг, грязная вода медленно, словно нехотя заполняла образовавшиеся рытвины…
Насмотревшись на все это безобразие, сержант Лонги нырнул обратно за броню БМП. Тонкая и ненадежная против вооружения «мехов», она давала хоть какое-то укрытие. Взгляд сержанта наткнулся на лица солдат, с надеждой обращенные к нему. Глаза подчиненных тревожно поблескивали из-под затемненных видеозабрал защитных шлемов. Видимо, ориентированный исключительно на лоцманы, вирус «миротворцев» не коснулся компьютерной начинки шлемов, тем не менее, от греха подальше, Лонги еще в начале боя приказал своему отделению переключиться на работу в автономный режим, чтобы избежать всякого контакта с зараженной сетью. Поэтому тактическая панель каждого выдавала лишь дежурную информацию – температуру воздуха, таймер, расстояния до ближайших предметов для удобства пристрелки, кроме того встроенные датчики фиксировали в пределах видимости любое угрожающие движение. К тому же у Коваля имелся ручной сканер движения, позволявший контролировать зону диаметром в километр, на индикатор которого боец поглядывал каждую минуту. Как только прибор засечет новый объект, он тут же подаст звуковой сигнал и выдаст необходимую информацию – расстояние и направление.
– Пока ничья, – объявил Лонги скованным, охрипшим голосом, губы от мороза онемели, да и волнение давало себя знать.
– Может, все-таки двинем в Лес, пока они не обратили на нас внимания? – предложил рядовой Стрелок, рукавицы он скинул на колени и ожесточенно растирал озябшие руки. – Углубляться не будем, спрячемся сразу за Покрывалом, там и теплее, чем здесь… Сдохнем же, Лонги, если ничего делать!
– Знаю я. Знаю! Что с мобильником, Коваль?
– Бесполезно. Слишком далеко для этой портативной штучки. Если бы добраться до бортовой рации в БМП, тогда можно было бы связаться с «Грядой»…
Лонги слышал это уже в который раз, и сам не понимал, почему снова и снова задает Ковалю бесполезный вопрос. Наверное, берет пример с Моргана, чтобы занять голову разговором, не иначе. Спятить можно от напряжения, когда в нескольких десятках метров от тебя смерть в образе двух огромных бронированных образин отплясывает на снегу боевой танец. И самое поганое состоит в том, что, как только один из них свое оттанцует, второй сразу придет за сержантом и его людьми.
– Сержант, как уроженец Собренды, я согласен с предложением рядового Стрелка, – пробубнил Морган, – я уже на снегу задницы не чувствую. Давайте в Лес, хуже все равно не будет…
– Оставить разговорчики! – приглушенно рявкнул Лонги.
«Лучше молитву повторите, засранцы, – подумал он уже про себя. – И надейтесь на лучшее».
Имелась в виду так называемая «железная молитва», ходившая не только в среде пилотов боевых роботов, но с их легкой руки распространившаяся и среди обычных солдат. Дословно она звучала так: «смерть идет по пятам, но мы всегда на шаг впереди, и не успевают лишь слабые духом!»… Или те, кому не повезло, – мрачно добавил от себя Лонги.
Неожиданно над их головами прокатился громовой голос, включились внешние громкоговорители одного из роботов:
– Эй, десантура? Есть кто живой? Говорит пилот «Шершня», Грегори Верный. Если остались ракеты,
