него сеть.
— Они поймали его как птицу! — Чина вскочила, заметалась по хижине.
— Сядь, Чина, Синюха проснется!
— Что они собираются делать?
Чина едва сдерживала дрожь. Она схватила Зеленку за плечи и стала жадно вглядываться ей в лицо.
— Ты знаешь их план?
— А иначе зачем бы я пришла сюда? — важно спросила Зеленка.
— Ну говори же!
— Они решили спрятать его в пещерах. Они объявили ему, что освободят его сразу, как ты согласишься стать женой того, кого назначит тебе в мужья племя.
— О-о… — Чина зло сжала кулаки.
— Черный Жук надеется, что ты сразу согласишься. Потом тебе и Прародительнице скажут, что Чужак ушел, а на самом деле его хотят убить. Я сама слышала! Жук шептался с Рогозом…
Чина опустилась на колени, вдавливая сочные ягоды в траву. Кожа выпачкалась соком. Волосы спрятали лицо девушки, и Зеленка не могла видеть — плачет Чина или нет. Некоторое время сидели молча.
Зеленка догадывалась по напряженной позе Чины, что та думку думает. Было слышно, как трещат сучья в костре да мыши пищат в сушняке.
Наконец Чина подняла голову. Зеленка отшатнулась, увидев выражение глаз девушки.
Чина заговорила, не давая Зеленке опомниться и вставить хоть слово.
— Побежишь к Заразихе, найдешь у нее сон-траву. Сделай так, чтобы она не увидела. Сможешь?
— П-постараюсь… — стуча зубами от страха, пообещала девочка.
— Подлей настойку в питье страже.
— Чужака охраняют Рогоз и Сныть.
— Хорошо. Сделаешь так, как я прошу?
— Я вес сделаю для тебя, Чина.
— Забирай все мои браслеты, все подвески. Все забирай!
— Нет. Нельзя. Догадаются… Я боюсь за тебя, Чина! Даже если Рогоз и Сныть уснут, вы не успеете выбраться из пещеры. Скоро рассвет!
— Не бойся. Я что-нибудь придумаю. Беги же скорей, Зеленушка!
Девочка мышкой скользнула за полог — и вовремя. Со стороны костра раздался шорох. Чина увидела мужскую фигуру, выросшую на пороге.
— Жук?1
Она не верила своим глазам. Он посмел прийти к ней ночью! Он переступил порог ее жилища! Что он думает о себе?
— Я не звала тебя, Жук. Уйди.
Жука не остановила сухость Чины. Он сделал еще шаг, чтобы показать, что не боится её.
— Ты нарушил закон. Ты переступил порог будущего Прародительницы племени, — напомнила Чина. — Думаю, это не всем понравится.
— Прародительницы? — усмехнулся Жук. — Ты сказала — Прародительницы? А не ты ли вчера ночью отреклась от своих привилегий? Ты сказала, что бросишь племя и пойдешь за Чужаком, куда он скажет, ты…
— Я прекрасно помню, Жук, что сказала на совете Это мое дело. И ты здесь ни при чем.
— Я знаю, Чина, ты уже пожалела о том, что сказала на совете. Да гордость мешает признаться. Хочешь, я помогу тебе?
Чина взглянула на него, не скрывая презрения.
— Ты? Ты хочешь мне помочь? Чем же?
Жук переминался с ноги на ногу. Его и без того сутулая фигура казалась еще более искривленной Ему приходилось пригибать голову, поскольку жилище было построено для женщин и его долговязой фигуре не хватало места.
— Если мы с тобой вместе выйдем из хижины на рассвете и люди у костра увидят это, то ты спасена. Все забудут, что ты вчера сказала у костра. Меня объявят твоим мужем, и тогда…
— Ты займешь место у моих ног на совете! Я правильно говорю, Жук?
Лицо Жука передернулось. Его черные глаза маслено блеснули в темноте.
— Ты думаешь — меня прельщает твое положение? Ты ошибаешься! Мне нужна ты, и ты это знаешь.
Жук шагнул к ней, и теперь Чина остро ощутила его запах — запах пота, костра и вяленых шкур. Она выставила руку впереди себя.
— Этого не будет. Я никогда не выйду утром с тобой из одной хижины. Я тебе это уже говорила.
— Подумай, Чина! — Жук схватил протянутую руку. — Ведь если бы я хотел стать главным мужем верховной женщины, то дождался бы, кого поставит совет вместо тебя. Но я пришел к тебе!
Черные глаза Жука плавились от вожделения. Чина чувствовала дрожь в его руках. Голос его срывался от страсти. Она попыталась оттолкнуть его. Но вместо того чтобы повиноваться, Жук придвинулся еще ближе. Его пальцы впились ей в предплечья.
— Отойди, Жук! — прошипела она, царапая ему грудь.
Но Жук обезумел от страсти. Он обхватил ее и попытался повалить на устланный травой земляной пол. Чина вывернулась и в момент оказалась в другом углу хижины. Жук не удержал равновесие и упал. И, как был; на коленях, пополз к ней, блестя в ночи сливовыми глазами. Чина двинулась вдоль стены. Жук вскочил на ноги и бросился к ней. Он схватил ее и впился мокрыми губами в ее рот. Его руки шарили по ее телу. Чина толкнула Жука. Они упали и покатились в отчаянной борьбе. Никогда прежде долговязый Жук не мог одолеть ее в состязаниях. Она плавала лучше, была более проворна в ловле птиц, а уж в охоте Жук и не пытался с ней состязаться. Но сейчас, вымотанная переживаниями последних дней, она оказалась не готова к борьбе. Жуком двигала страсть. А Чина знала, какую силу придает страсть.
Наконец ей удалось оторвать от своих губ его ненасытные губы — она двумя руками держала его подбородок. За порогом хижины треснул сучок. С трудом переводя дыхание, Чина заговорила:
— Сейчас я закричу, и меня услышит Пикульник. Он не спит по ночам. Я пока еще внучка Прародительницы и не проклята племенем! Если я заявлю, что ты хотел взять меня силой, тебя убьют, не дожидаясь следующей луны. А твое мертвое тело привяжут к позорному столбу на потеху воронам!
Жук ослабил хватку. Чина вывернулась и откатилась к стене. Она собрала себя в кулак, чтобы не выпалить Жуку в глаза, что она все знает. Не выплюнуть ему в лицо все свое презрение. Он никогда бы не осмелился помериться силой с Чужаком один на один. Он собрал стаю шакалов, чтобы поймать одного! О, как она ненавидела Черного Жука в эту минуту! Но с детства ее учили оставаться хладнокровной, что бы ни случилось. Она должна быть хитрой и сильной, чтобы победить.
— Ты знаешь законы не хуже меня, Жук. Так и будет, помяни мое слово!
Она ощущала спиной прореху в натянутых шкурах. Туда выскользнула Зеленка Этим же отверстием воспользуется и Чина. Нужно только, чтобы Жук ушел.
— Не думай, что ты хитрей меня, — не отпуская ее глазами, проговорил Жук. — Я сам стану караулить тебя до рассвета. У тебя будет время подумать.
Чина промолчала. Притворно зевнула, показывая, как надоел ей этот разговор. Жук поднялся.
— Но на рассвете я вернусь, — предупредил он, отодвинув полог. — И приду не один, а с людьми из совета.
«Ну конечно, с тобой притащится Белая Марь. Утирать твои сопли», — подумала Чина, но не сказала ничего.
Жук вышел, но Чина слышала снаружи его сопение. В приоткрытую щель заглянула луна. Она висела низко, цепляясь синим боком за лапу сосны. Сидящий у костра мирно спал, уронив голову на руки, крепко сжимающие копье. Черный Жук подошел к спящему и сел рядом. Он всерьез намеревался караулить хижину пленницы до рассвета. Чина не могла больше ждать. Она собрала в кучу все найденные в хижине шкуры. Устроила подобие своего спящего тела. Вытащила из-под сухой травы свой старый детский лук. Нашлось
