полное хозяйственное ведение...» и т. д. Это сколько же надо заплатить за эти липовые, но дающие им возможность тянуть и не выполнять, не уступать бумаги?! Вот чернота-то. Господи, услышь наши молитвы!
Концерт — группа поддержки Владимира Виссарионовича Вахания. Мой гонорар — 200 000 р. Он против принятия Конституции, а я — за. Но, судя по всему, Конституция не будет принята. Косвенно или не косвенно бывший парламент окажется прав, и тогда события 3-4 октября обернутся против Ельцина. Это — катастрофа. Да почему катастрофа? Да хрен бы с ними, в конце концов! Хуже того, что отобрали театр, быть же не может? А все остальное...
«Профессиональным агитатором» назвался я вчера. За деньги можно агитировать за кого угодно. А за большие деньги — хоть за черта. Я поехал на концерт, а за кого, что за депутат, что у него за убеждения, что за программа, фашист ли он, коммунист ли, демократ, либерал, умный, дурак, злодей — мне ведь было все равно. Мне Светка пообещала за номер заплатить 200 000 руб. — и все, больше я ее ни о чем не спрашивал. Вот это, наверное, и есть безответственность артистической когорты.
По ТВ прошла информация, что мы мешаем «Содружеству» работать. Но, несмотря на это, они постараются к 16 января 1994 г. спектакль выпустить.
Речь, обращение к народу Ельцина. Он просто умоляет принять Конституцию, иначе выстрел по Белому дому обернется ему трибуналом. И никто или очень мало кто понимает, что выхода у него не было. Но, в конце концов, он еще президент до 12 июня, а полгода — срок немалый.
12 декабря 1993 г. Воскресенье — отдай Богу
Проголосовал правильно. Агитировал за Собчака, проголосовал за блок «Выбор России».
Вчера целый день с Любимовым — разговоры, поздравления Солженицына.
«Я — пас, у меня пост».
Вся душа, башка, сердце, все клетки заняты ожиданием приговора — принятие Конституции. Господи, дай победу победителю, дай победу нашему президенту! Это необходимо театру и мне лично. Я думаю и о России. Интуиция не подводила меня. Гайдар-дед принес мне удачу, вздыбил рейтинг мой актерский. Помоги, Господи, внуку его Егору Тимуровичу и мне.
Обсуждали долго и серьезно — объявлять или не объявлять голодовку. В ответ на голодовку они объявят свою: кто кого переголодает. Голодовку предлагал шеф. Обсуждали, как опечатать оба здания до решения вопроса. Это, может быть, сделать стоит.
Как подъехать к Любимову с книжкой? Дали с Глаголиным книжку на комиссию Боровскому — что скажет этот мудрый и добрый еврей? И, конечно, гениальный. А Борис в смысле художественных идей совсем поглупел, говоря его языком — «не сечет» и «гребет не туда».
Любимов увез с собой к дамам две книжки.
13 декабря 1993 г. Понедельник. Молитва, зарядка
В церкви вчера просил я у Бога помощи партии Ельцина и чтобы, главное, была принята Конституция. Этого, судя по выступлению на ТВ, добивался и сам президент. И, кажется, Конституция проходит. Это — главная победа.
Но Жириновский и Зюганов набрали огромное количество голосов, они на 2-м месте! Твою мать!.. Что же это за народ?! «Россия, ты одурела!» — сказал Карякин. Невозможно представить, чтобы за ЛДПР проголосовали Солженицын, Сахаров, Аверинцев. Но оптимисты уверяют, что еще не все потеряно. Если, конечно, демократы в парламенте консолидируются. Опять «если»... Эти демократы тоже одурели.
Президент сохраняет свое кресло, свой мандат до конца срока. Так выходит, если Конституция принята.
На сборе труппы 11 декабря Любимов приветствовал меня:
— Здравствуй, руководитель!
А вчера он вдруг всерьез спросил:
— Ты не боишься, что Филатов тебя убьет? Подговорит кого-нибудь... Он такой злой, невероятно... до бешенства... больной...
— Не думаю. Побоится — там Денис между нами...
— Побоится Дениса?! Думаешь?
«Дорогая Лили!
Я рекомендую книгу нашего артиста Валерия Золотухина.
Вот такой факс уйдет завтра в Париж. Кому, к чему, для чего рекомендует и зачем — не объясняет шеф, он просто рекомендует. Но Борис говорил с переводчицей и объяснил ей смысл нашей просьбы и нашего предложения — продажа на спектаклях. Мне стыдно за мой народ, до какой же степени он тёмен! Господи! В самом деле, что ли, Богородица сняла со страны нашей благодать?!
Я напрасно, конечно, даю волю безудержному мату и прочим выражениям в дневниках. Зачем я пишу открытым текстом в дневниках, не стесняясь будущих читателей? Сыновьям стыдно будет за отца... Я якобы раскрепощаю себя — нет, это узость ума и мрачность, мелочность души. Ведь я хочу оставить после себя дневники, так элементарные приличия в речи написанной соблюдать надо.
14 декабря 1993 г. Вторник. Молитва, зарядка, душ, крепкий кофе, сковородка овощей из магазина «Морозко». Завел машину
Явлинский агитировал не голосовать за Конституцию. А что скажет академик Лихачев? А академик Лихачев говорит, что, слава Богу, Россия избежала беззакония, укрепила президентскую власть, есть перспектива движения к реформам и пр. Высказывания академика широко транслируются. Высказываются зарубежные обозреватели — «выборы показали, насколько безнадежно больна Россия». Но Пащенко радуется, его компартия в полном порядке. И, думаю, правильно поступил президент, не запретив ее и других. Его политика от этого должна выиграть.
А Явлинский, славный человек и экономист, провалился как политик, и такой президент нам на хрен не нужен.
Театр. Келья. Вчера здесь были съемки для японского телевидения. Снимали мои слова о Высоцком, но случайно проходящий Любимов после некоторых иронических реплик, проверочных вопросов согласился сесть и сказать. И великолепно сказал о Володе и о том, как проходимцы могут подтасовывать его песни под свои дела. Например, «Охоту на волков» кто-то связал с сюжетом событий 3-4 октября, и получилось: те, кто в Лефортове, — волки, а кто их туда привез — охотники. Обратный смысл.
Я боюсь что-нибудь писать. Странно закончился день. Разговор Любимова с Бугаевым, который приехал от Лужкова. Через Коробченко Лужков отдал распоряжение Панкратову, и завтра охрана должна быть снята, а я с утра отвезу очередную бумагу в прокуратуру.
Я боюсь писать, потому что заплачу. Я полгода не был в своем театре, не видел сцену, не видел свою гримерную. Губенко потерпел поражение на выборах. Перед тем как говорить с Бугаевым, Любимов долго беседовал с каким-то человеком, присутствовавшим на съемках, долго рассказывал о нашем позорном общении в судах с Губенко и пр. Этот человек оказался продюсером «Чайки». Оказывается, Соловьев не хотел идти в «Таганку», он хотел сделать это в павильоне «Мосфильма». Но Губенко тряс все время бумажками из прокуратуры и судов. Что же произошло, почему продюсер пришел извиняться перед Любимовым и почему так поздно? Он вынул из почтового ящика листовку — «Не голосуйте за Явлинского и Гайдара, голосуйте за Жириновского и Зюганова!». Губенко в этом ряду. Этот парень говорил, что он ничего не знал. Это вранье. Все газеты писали о нашем скандале, и не мог Соловьев ему об этом не говорить. Он пришел от Соловьева к Любимову с извинениями на разведку. Упредить. Отмазать Соловьева. Они пронюхали и поняли, что надо убираться, затратив 157 миллионов...
Еще пять партий преодолели пятипроцентный барьер. Это какая-то, по-моему, надежда.
Бумагу я Платонову отдал. Сначала он меня спросил:
— Подключили вам свет?
— Зачем? У нас свет есть.
— Вы со стороны Любимова... А Губенко ходит с фонариком. Лужков приказал Панкратову снять охрану. Меня просили передать вам эту бумагу. Будет решение арбитражного суда.
— Да-да, до свидания. Извините за ранний визит.
Расписку с него я брать не стал. Мы же солидные люди, думаю я. Кроме того, у него сидела женщина, которая вышла из двери с табличкой заместителя прокурора.
