Следует отметить, что в ранний Ведический период у индусов противопоставление Дэвов и асуров не было столь заметным. Так, в «Махабхарате» ещё встречаются архаичные (относящиеся к периоду «Ригведы») смешения Дэвов и асуров (ср. напр.: «Здесь постоянно блещет асура Агни, пожирая воды»).
На самом деле название «Авесты» происходит от пехлевийского abast?g — буквально: «установление».
Согласно Зороастрийской традиции, перед «Концом Света» наступит чудовищная зима, вырвется из пут трёхголовый змей Ажи-Дахака («змей Дахака»), мир погибнет в огне, но затем — возродится в изначальном состоянии. Таким образом, эсхатологические представления в ранней «Авесте» ещё несут в себе отражение доктрины Цикличности и во многом близки другим индоевропейским традициям, особенно германо-скандинавской, согласно которой перед Битвой Конца Времён (известной как Рагнарёк) наступит великая зима, и вырвется на свободу волк Фенрир, которому суждено проглотить Самого Одина...
«Мессии» авраамических религий, конечно, имеют некоторые сходные черты с Ведическими аватарами. Но сходство это — чисто внешнее, ибо сам контекст Ведической культуры, построенной на концепции циклического времени и уделяющей огромное, даже первостепенное внимание личному Духовному совершенствованию, — отрицает возможность отождествления глубоко сакральной (подлинно эзотерической) фигуры Завершителя Цикла с экзотерическим образом «спасителя» для всех «униженных и оскорбленных».
В качестве исключений можно назвать лишь некоторые мистические течения — такие, как мусульманский суфизм и т.п.
Не говоря уж о разных уровнях понимания религиозных догматов отдельными людьми.
Иисус Христос говорил: «Я и Отец — Одно». Люди, назвавшие себя христианами, поняли эти слова как утверждение его личного самообожествления, а не в значении констатации факта недвойственности всего сущего. Согласно Адвайта-Веданте (Недвойственой Веданте), «Атман есть Брахман» — т.е. индивидуальное Духовное Начало (Атман) тождественно Всеобщему Духовному Началу (Брахману). В этом контексте слова Христа могут быть истолкованы аналогичным же образом: «Я (Атман) и Отец (Брахман) — Одно». Но у древних иудеев были иные представления о Боге. Многим из них Бог представлялся чем-то вроде Грозного Царя и Хозяина Мира. Иными словами, на первый план выдвигалась не Абсолютная Природа Бога, а личностные антропоморфные представления о Нём как о «Царе Небесном». Если Бог есть Абсолют, то всё сущее по определению является Его проявлением, т.е., по сути, Им Самим, ибо в противном случае, если Бог является для человека чем-то «внешним» (равно как и человек для Бога), то о Его Абсолютности говорить просто не приходится. Если же под Богом понимается не Абсолют, а что-то другое, то это может быть какое-либо существо-обитатель тонкого мира, вроде духа местности или эгрегора какого-либо народа (например, израильского), почитаемого представителями этого народа своим племенным Богом.
В русской транскрипции иногда произносится как Элохим.
В первой главе «Торы» встречаются ещё два понятия, определяющие последующие «ступени» Божественного Деяния. Это уровень Йецира — плана Формирования, создания «проекта», который осуществляется на уровне Асия (плане собственно Делания — непосредственного Воплощения). Действие Бога в плане Йецира в русском синодальном переводе звучит как «создал», а действие в плане Асия — как «произвёл», «сделал».
Здесь нужно заметить, что более поздние толкователи-каббалисты иначе понимали процесс Творения, которое в их прочтении становилось именно творением, а не эманацией. Так, они считали, что Беспредельному для возможности Творения необходимо Самому «сократить» Свою Мысль — для того, чтобы оказалось «пустое» тёмное место для Замысла о мире. Сотворённый мир
