отсылающей его к своим братьям ветру, месяцу и солнцу. В других сказках Б.-Я., костяная нога, злая старуха, живет в дремучем лесу в избушке на курьих ножках, летает по воздуху в ступе, погоняя пестом и заметая след метлой. Она ворует детей, жарит и ест их, сторожит источники живой воды и прячет у себя медь, серебро и золото; у нее прут, которым можно все живое превратить в камень; она владеет огнедышащими конями, сапогами-скороходами, ковром-самолетом, гуслями-самогудами и мечом-самосеком. Некоторые ученые слависты (Лавровский, Афанасьев, Потебня) видят в ней олицетворение зимних бурь, грозных и враждебных человеку явлений: прут, которым она каменит все живое — это символ зимы, которая все каменит, костенит (с этим не без связи ее костяная нога); ковер-самолет и сапоги-скороходы — быстролетные облака; гусли-самогуды — бурные напевы грозы; меч-самосек — разящая молния. Но в общем вопрос о значении Б.-Я. в славянской мифологии мало разработан».
22. И там же: «Баба, в славянских поверьях (собственно старая женщина, бабушка[254]) — существо, играющее роль в славянских народных поверьях. В Богемии грозовые тучи называются 'бабами', так, говорят: 'Поднимаются бабы — быть грозе'; северо-восточная часть небосклона называется по-чешски 'b?by kont' — угол 'бабушек', потому что отсюда обыкновенно начинается непогода. В доисторическое время, баба у славян-арийцев была божеством света; 'Злотая Б.' — луна южных славян; она приходилась, по мифу, теткой 'Святовиду' — воплощению солнца, живительной силы солнца, но противоположная ему по качествам, представляя томление и смерть природы. Оттого зиму и воплощали в сказках под формами Бабы-Яги, пожирающей молодых девушек, в большинстве случаев, уходивших из ее плена, спасаясь от угрожавшей им участи (см. Баба-яга). Гануш приравнивал Б. славян — индийской богине Бхавани (Гануш, 'Die Wissenschaft des slawischen Mythus'). В смысле пестунницы племянника Святовида, Гванвини принимает Золотую Б. — 'Aurea anus' ('Sarmatiae europeae descriptio', стр. 85). Указывая, что этого идола сажали на возвышенностях, Гванвини прибавляет, что Золотой Бабе приписывали предвидение и прорицание будущего, обращаясь к ней с гаданием и ожидая услышать звук, тоны которого имели различное значение. В первых известиях XVI в. о Зауралье упоминается о 'Золотой Б.' — идоле чудских племен, на р. Оби. Tkany (в 'Mythologie' II, р. 210) приравнивает поклонение Золотой Бабе к чествованию египетской Изиды и, упоминая о кумире по р. Оби, окруженном музыкальными инструментами, производившими время от времени большой шум, прибавляет, что тут не было следов принесения жертв, кроме тканей и волос головных, повергаемых перед кумиром в качестве приношений. Из этого выводилось заключение, что при идоле существовало прорицалище, конечно, с культом жрецов, для объяснения решений оракула. Словом, мифологи славянские новейшего времени находили тождество полное между 'Живой' в Индии, 'Поренутом' у славян и 'Бабой' в виде каменных кумиров в сидячем положении, подобно находимым в юго-восточных степях южной России. Нарбут, историк и этнограф Литвы, находил тождественность литовск. Лаймы — лунного божества, со славянской бабой вообще и Золотой Бабой в особенности, считая ее тождественной с богиней Ладой, в известных эпитетах: 'Zlota Lada — Zlota-Pani'. Существует мнение (Юнгмана), что Б. воплощала облака или тучи, приносящие разрушение и плодородие, оттого изображения этого вида и ставились на возвышенностях (Slown., I. 56). Бабья гора будто бы было первоначальное имя Бамберга (см. 'Vita S. Ottonis' в изд. Ludewit'a I, 603 'Sсriрtоr rerum Bambergensium'). Бабьей горой называлась скала Татры в Карпатах, в значении обнаженной вершины, 'Лысой горы'; оттого обнаженные скалы в Далмации. — 'Bebiimontes', Бабьи горы и 'Baba Sichrowska' (Viehrover Berg). То же значение — родины чудес, привидений, сбора ведьм и оборотней имел в преданиях Германии — 'Брокен' (Blocksberg), место приношения жертв богам германцев-язычников. О бабьих горах, в смысле языческом и богослужебном, говорит Длугош 'Baba mons alussimus herbas mulfegeras germinans et Oppidi Zywiec imminen'. Он разумел, всего вероятнее, Татры карпатские».
23. Согласно «Толковому словарю живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля (впервые издан в 1863–1866 гг.): «Баба-яга или Яга-баба, сказочное страшилище, большуха над ведьмами, подручница сатаны. Баба-яга костяная нога: в ступе едет, пестом погоняет (упирается), помелом след заметает. Она простоволоса и в одной рубахе без опояски: то и другое — верх бесчиния».
24. Тот же В.И. Даль в книге «О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа» («Иллюстрация» 1845 и 1876 гг., 2-е изд. — 1880 г.) пишет: «ЯГА или яга-баба, баба-яга, ягая и ягавая или ягишна и ягинична, род ведьмы, злой дух, под личиною безобразной старухи. Стоит яга, во лбу рога (печной столб с воронцами)? Баба-яга, костяная нога, в ступе едет, пестом упирает, помелом след заметает. Кости у неё местами выходят наружу из-под тела; сосцы висят ниже пояса; она ездит за человечьим мясом, похищает детей, ступа её железная, везут её черти; под поездом этим страшная буря, всё стонет, скот ревёт, бывает мор и падёж; кто видит ягу, становится нем. Ягишною зовут злую, бранчивую бабу».
25. М. Забылин в своей книге «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия, поэзия» (1880 г.) пишет про Бабу-Ягу следующее: «Под этим именем почитали славяне адскую богиню, воображаемую страшилищем, сидящим в железной ступе и имеющим железный пест. Ей приносили кровавую жертву, думая, что она питает ею двух своих внучек [255]. Под влиянием христианства народ забывал своих главных богов, вспоминая только второстепенных, особенно из тех мифов, которые имеют олицетворенные символы житейских потребностей. Таким образом, Баба-яга из злой адской богини превратилась в злую старуху колдунью, подчас людоедку, которая живет всегда где-нибудь в лесу, уединенно, в избушке на курьих ножках. Подобно ведьмам, она посещает шабаш ведьм, летает на Лысую гору, но только не на помеле, а в ступе и пестом след заметает, говорит грубо. Когда Баба-яга дома, она проводит большую часть времени, сидя на печи. Злая старуха, как человек хозяйственный, кроме ступы и песта, что заменяло в старину мельницу, имеет кота. Вообще, о Бабе-яге остались только следы в народных сказках, и ее миф сливается с мифом ведьм».
26. В собрании русских сказок А.Н. Афанасьева (XIX в.) встречаем такое описание Бабы-Яги: «На печи, на девятом кирпичи, лежит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит». Ср.: «ноги на порожке, губы на сошке, руки из угла в угол, нос в потолок», руками Она «печку садит вместо лопаты, ногами уголье выгребает, языком печку лижет»[256] .
27. В поверьях Архангельской губернии Баба-Яга — «нечистая сила женского пола, не имеющая мужа» (ср. образ Дхумавати как Богини-Вдовы); «сидит в избе на печном столбе, ноги на лавках, груди на полках, голова на какухе; ездит в ступах и пожирает людей». «Баба-Яга почитается воровкою детей, поэтому и пугают детей: 'У! У! Хам те... Баба-то Яга схватит... подико, поди, вот она, тут и есть за дверями!'»[257].
28. По народным верованиям Ярославской губернии, Баба-Яга живёт с дочерью Маринкой (ср. Мара-Морена — Богиня Смерти у Славян) в болоте, в лесу (в доме «на куриных ножках, на веретенной пятке»). Она мохнатая, косматая (ср. «волохатость» — как непременный атрибут Велеса/Волоса, Волохатого Бога). Одежда на Бабе-Яге белая (цвет траура у Славян) или «как на ели кожа» (ср. ель — дерево, посвящённое Велесу, «Дедово древо», связанное с культом Предков), на голове повойник. В доме она «прядёт, сидя на брусу». Баба-Яга стремительно бегает и при этом «помелом себя бьёт, чтобы шибче бежать».
