Мадрид. Там, от Пуэрта дель Соль добраться до такого-то «хостела», назвать свою фамилию и поселиться.
— Вот билет, вот схема маршрута от остановки, — протянул типовой гостиничный конверт хозяин номера.
Далее прозвучало описание тайника, вариант бесконтактной связи, а также время и место встречи для совершения окончательной сделки.
— Нет вопросов?
— Да пока нет… Все нормально, если только моих заказчиков убедит то, что я им от вас передам.
— Убеди-ит! — заверил собеседник. — Ваше дело — передать, а уж мы с ними сами разберемся.
Через несколько минут расстались. Виноградов без шума, никем не замеченный, поднялся к, себе на этаж, принял душ и спокойно занялся собственным туалетом. Потом вывесил на внешнюю ручку двери специальную табличку с просьбой не беспокоить и довольно варварски отключив телефон лег спать.
Проснувшись значительно позже назначенного пышноволосой итальянкой времени, встал, собрался и оплатил у портье внизу гостиничный счет. Расставание с гостеприимным отелем заняло совсем немного времени — и вскоре майор уже шагал с сумкой через плечо под устало темнеющим к вечеру звездным астурийским небом.
Проблемы с тем, чтобы скоротать часы до утреннего автобуса не возникло — охваченный фестивальным азартом Хихон только начинал развлекаться. Виноградов бродил по той части города, где вряд ли натолкнешься на обитателей «Дон Мануэля» — выпивал в ресторанчиках и кафе рабочих районов, ел дешевую местную рыбу, играл в какое-то лото… Искупался напоследок и даже чуть-чуть подремал на песчаном и теплом пляже, среди чаек и многочисленных влюбленных пар.
Да, Испания… О ней уже столько сказано и написано, что любые восторженные слова и эпитеты самых превосходных степеней покажутся до неприличия бледными и затертыми. Эта земля, эти люди и горы, это море и необъятное жаркое небо над головой никого и никогда не смогут оставить равнодушным.
Так что на станцию он пришел вовремя — чтобы только убедиться в отсутствии лишних глаз и успеть вскочить в готовый отправиться к Мадриду автобус…
— Извините! — разбрызгивая во все стороны капли воды прямо у ног Владимира Александровича вынырнул пацан лет десяти. Затем прикрыл нос, оттолкнулся от дна и снова мелькнул над поверхностью — на этот раз уже обтянутым плавками задом.
Пиво кончилось. Виноградов поднялся, прошел по искусственному газончику и выбросил в полиэтиленовый пакет опустевший стакан — самое время попариться!
…После классической сауны пришлось полезть под ледяные струи ближайшего водопада — мысли никак не хотели выстраиваться в строгом порядке, расползались и норовили вовсе улизнуть из головы.
Значит, до той самой встречи в парке Ретиро все шло по плану… А потом?
Потом начались неприятности. Ведь как чувствовал — не хотел звонить француженке! А что оставалось делать? Связи нет, до посольства не доберешься… В «приют» возвращаться нельзя, на запасную встречу тоже идти опасно — неизвестно, кто там будет ждать и с какими намерениями. Одного раза вполне достаточно, уж кто-кто, а Виноградов-то вполне понимал намеки подобного рода.
А тут — Интерпол… В их конторе, конечно, ребята не промах, но хоть убивать пока не будут! К тому же появится время и какое ни на есть пространство для маневра.
Казалось, это было давным-давно — а ведь в действительности не прошло и нескольких суток. Всего несколько дней назад Владимир Александрович встал с нагретых испанским солнцем ступеней напротив Королевского дворца и направился искать уличный таксофон.
Мобильный радиотелефон, номер которого значился в визитке Дэльфин, ответил не сразу и почему-то мужским голосом:
— Халлоу?
Приветствие прозвучало несколько вопросительно и со странноватым акцентом: определить национальную принадлежность отвечающего не смог бы и профессор филологии.
— Мэй аи сник ту Дэльфин? — строго и по-английски поинтересовался возможностью переговорить со своей знакомой Владимир Александрович.
Однако на том конце линии не обманулись:
— Виноградов, это ты?
— Ну… я!
— Блин, наконец-то! Узнал?
— Ну… — помялся Виноградов. То, о чем он подумал, было уж больно круто.
Однако предположение оправдалось:
— Это я, Василий… Френкель!
— Допустим. — При подобном раскладе эта реплика была ничуть не глупее любой другой. — А где Дэльфин?
Собеседник ругнулся и торопливо заговорил по делу:
— Потом все объясню! Ты в полной жопе… Будь через тридцать минут на Плаза Майор, у памятника, — и поосторожнее, хорошо?
— А какой там памятник?
— Да, бляха, я что — знаю? Какой-то король на лошади! Да он один-единственный, в самом центре площади.
— Понял… А я точно успею? — Карта у Владимира Александровича имелась, но нужно было еще сориентироваться, по времени.
— Ты где?
— А хрен его знает… — состорожничал на всякий случай майор.
— Ладно, буду ждать до упора! Все, отбой.
…Сидя по уши в прохладном бассейне-джакузи, трудно представить себя самого, недавнего, — Виноградов вышел тогда из телефонной будки в полном смятении чувств и мыслей. Одежда насквозь пропиталась и пропахла потом, ремень сумки натер плечо, и противно дрожали колени.
Предстояло решаться, но с информацией творилось нечто непонятное — то ли ее не хватало, то ли, напротив, было слишком много. Сверившись с туристическим планом, майор убедился, что ходу до места встречи от силы минут пятнадцать.
Вопросы теснились под раскаленной черепной коробкой — и если бы Владимир Александрович мог предвидеть, что ждет его в ближайшем будущем вместо ответов, он, наверное, громко завыл бы от тоски…
Виноградов направился было по прямой — но вместо обозначенной на карте зелени сквериков, на пути возникла угрюмая череда пыльных бетонных заборов. Мадрид неспешно, квартал за кварталом, приводил себя в должный порядок — чтобы из века в век выглядеть неизменно величественным и пышным.
Пришлось обходить — переулками, так, что Владимир Александрович и сам не заметил, как оказался практически в нескольких сотнях метров от места назначенной Френкелем встречи.
Отерев мокрый лоб, Виноградов приблизился к установленному на противоположной стороне тротуара монументу. Памятник заметно отличался от привычных глазу образцов испанского монументального искусства, поэтому майор даже зашевелил губами, силясь по отдельным словам догадаться о содержании бронзовой надписи.
— Действительно, очень интересно, — прозвучал за спиной знакомый женский голос. Габриэла стояла почти вплотную, и улыбка у нее была нехорошей. — Это памятник жертвам террористического акта в девятьсот шестом году… Здесь было покушение на члена августейшей фамилии, и пострадало много невинного люда. Представляете?
— Да, у нас есть нечто подобное. Храм Спаса-на-Крови в Петербурге…
Неожиданно Владимир Александрович снова почувствовал себя уверенным и в хорошей форме — перестав понимать что-либо, он решил действовать методом тыка.
— Только без глупостей! — предупредила очаровательная итальянка.
Кроме нее по обе стороны от майора выросли крепкие и приземистые, как осенние подберезовики, парни в штатском. Обернувшись, он увидел еще одного, любезно державшего приоткрытую дверь запыленного автомобиля.
