— Пока нет, но… — Денис вкратце передал содержание своего разговора с дежурным по отделу. Потом неожиданно для самого себя добавил: — Я еще перед выездом в РУВД дозвонился, на всякий случай.
— И что сказали доблестные районные сыщики?
Видя, что сыщик замялся, Владимир Александрович успокоительным жестом положил ему руку на плечо:
— Останется между нами.
— Да там нашли одного… Который в ночь оставался.
— Ну?
— Да он даже мяукнуть не мог, еле языком ворочал. Все рвался приехать, оказать практическую помощь, но я решил, что уж лучше сам справлюсь.
— Ясно… — Майор переглянулся с коллегой. — Доберешься?
Тот понимающе улыбнулся и кивнул:
— Ох, Саныч! Ладно, оставайся. Тряхни стариной.
— Бланки-то хоть есть?
— Есть! — Денис уже понял, что синяя птица удачи все-таки махнула в его сторону крылышком и он уже больше не будет брошен один на один с первым в своей милицейской жизни трупом. Однако следовало соблюсти приличия:
— Не знаю, товарищ майор, стоит ли… Может, я сам?
— Конечно, сам! — Владимир Александрович с интересом посмотрел, как молодой оперативник торопливо щелкает изношенными замками следственного чемоданчика: — Чего ты мне это все суешь? Бери ручку, садись вот сюда… Я буду только диктовать.
— Спасибо.
— А то получится, — подал реплику уже готовый уйти видеооператор, — получится, как один стажер написал: «Под кроватью лежал труп и не дышал. Рядом плакала трупова жена, а брат трупа валялся в соседней комнате без сознания…»
— Ладно, шутник! — отмахнулся Виноградов. — Вали прямиком на базу. И позови там теток из коридора, а то они заждались, наверное…
Понятые действительно выглядели недовольными — что, впрочем, было неудивительно с учетом времени и обстоятельств.
— Доброе утро, красавицы. Простите, ради Бога!
— Ну, что уж тут… — Первой вплыла в номер дородная администраторша. — Раз такое дело.
Вслед за ней, боязливо косясь на кровать с остывающим телом, через порог шагнули еще две неопределенного возраста женщины — непричесанные, в одинаково мятых рабочих халатиках.
— Проходите, пожалуйста. Вот сюда!
— Это надолго? — подала голос одна из вошедших. — А то у нас своя работа.
— Постараемся побыстрее. Нам ведь тоже особой радости нет…
Майор подошел к тумбочке с лекарствами. Перевернул упаковки, чтобы лучше читались названия:
— Та-ак! Понятно.
Потом поводил ноздрями над стаканом:
— Это тоже надо будет изъять… Ну-с, начнем?
Вскоре Денис уже старательно выводил строчку за строчкой под диктовку Владимира Александровича:
«Протокол осмотра места происшествия… Город Санкт-Петербург, дата… Осмотр начат в шесть часов двадцать пять минут. Осмотр окончен…»
В редких паузах между фразами утренняя тишина спящей гостиницы нарушалась только шелестом переворачиваемых листов и скрипом половиц под ногами живых обитателей номера.
Наконец Виноградов облегченно выдохнул:
— Все! Закончено?
— Да, вот: «Понятые: Галкина, Короленко…»
— Распишитесь, красавицы. Здесь… и здесь!
— Нам можно идти?
— Ступайте, милые. Спасибо!
— Кстати! Если кто забыл — скоро конец квартала.
Огромный, почти во всю стену, календарь с морским пейзажем свидетельствовал: точно, наступила среда, двадцатое марта.
Время бежит… Скоро уже неделя, как Нечаева официально, приказом, назначили на офицерскую должность в уголовный розыск.
Пока Денису нравилось в его новой работе все — и возможность сменить серую милицейскую форму на штатский костюм, и оперативная кобура с пистолетом под мышкой, и даже тягучие, бессмысленно долгие утренние планерки в кабинете начальника отделения.
Все-таки приятно. Приятно и почетно чувствовать себя своим, почти равным среди сыщиков. Это вам не асфальт сапогами топтать в патрульно-постовой службе!
Изумительный народ опера — святые и грешные… Нечаев даже улыбнулся.
— Ты чего? — обдал его застоявшимся перегаром сосед, вечный старший лейтенант по прозвищу Бубен.
— Да так… — шевельнул в ответ губами Денис.
Спохватившись, он надел на лицо такое же, как у сидящих рядом сыщиков, тоскливо-искушенное выражение и снова прислушался к начальственному рыку.
— Конец квартала! А что с «перспективным планом»? Опять, как всегда, в последнюю минуту? Первого попавшегося? — Хозяин кабинета сложил пальцы в огромный волосатый кулак и внушительно припечатал к столу ни в чем не повинную папку с материалами: — Смотрите, пусть меня самого в управе насмерть задолбают, но на этот раз ни одной вербовки задним числом не подпишу! Ясно? Всех — только через контрольную встречу, лично…
— Это он про что? — поинтересовался у соседа Денис.
— Тебе пока не надо. Рано!
Минут десять в спертом воздухе переполненного помещения перекатывались наставления и угрозы вперемешку с такими выражениями, как «слабое оперативное перекрытие», «девятка — не резиновая!» и «почему ни у кого не подшиты рабочие дела?» Нечаеву это все было еще не вполне понятно, а оттого интересно вдвойне.
Наконец начальник розыска исчерпал тему.
Вытянув из стопки бумаг на столе несколько нужных, скрепленных за уголки, листков, он поднял их так, чтобы видели все присутствующие:
— Ильинов!
— Я, — тяжело поднялся со стула оперативник в костюме с галстуком и кроссовках.
— Это что?
— Материал. По хулиганке, на протокольную форму.
— Ага! Сказал бы я, что это такое, но… Вот, слушайте все: «… и после чего он ворвался в женское общежитие, хватал за неположенные места, которые сопротивлялись…»
Хозяин обвел долгим взглядом собравшихся в кабинете подчиненных:
— Чего ржете-то? Плакать надо… Или вот еще формулировочка: «выразившаяся в нецензурных словах полового значения». Да меня с такими сочинениями не то что в суд, в начальную школу не пустят! Забирай. Чтобы к концу дня все было как положено: переделать, подшить, составить опись…
— Что я вам, Лев Толстой, что ли?
— Не понял?
— Это так, про себя…
— Бери, вон, пример с молодого. — Начальник из той же неиссякаемой стопки извлек желтоватый бланк: — Нечаев!
— Здесь.
Денис моментально узнал составленный им сегодня под диктовку сердобольного майора из Главка
