достаточно.
То, что успех «революции» объясняется сговором элит, использовавших массы в качестве шумового прикрытия и тут же наплевавших на мнимых революционеров, — старо, как мир. Деньги, влиятельные структуры, теневые переговоры — вот истинные движущие силы всех этих переворотов. А то, что на толпу обвалился водопад лести, то, что марионеток называли творцами истории, — так это же понятно! Не далее как в предыдущей главе этот шаблонный прием был подробно разобран.
То, что весь оранжевый шабаш можно было разогнать в два счета, — просто очевидно, и последующие события в Средней Азии это убедительно доказали. Революционеров с биотуалетами и рок- музыкой не бывает. «Смелость» же толпы на майдане объяснялась сговором кукловодов и вмешательством США, не позволившим реализовать силовой вариант решения политического кризиса.
Массы по команде начали бесноваться и также по команде разошлись. Кто же командовал? Элита. И что же тогда нового остается в сухом остатке? Да ничего.
Восстания масс, о котором с опаской предупреждал Ортега-и-Гассет, не произошло. Как и ранее, всё решает элита. Масса сильна лишь настолько, насколько слаба элита. И масса способна возобладать только там, где нет ничего кроме массы. Но её торжество длится лишь краткий миг, пока не появится истинный хозяин толпы и творец истории. В эти, самые мрачные моменты, оккупационная элита приходит со стороны, завоевывая безвольную массу. Но и в этом нет ничего нового. Такое уже случалось и не раз.
2.3 Элита — двигатель истории
Они не знали, что в этом мире страшных призраков прошлого они — фермент, витамин в организме общества.
С биологической точки зрения, человек — существо, безусловно, стадное. В том смысле, что люди предпочитают организовывать свою жизнь не как автономные одиночки, а создают более-менее устойчивый коллектив. Группа значительно повышает шансы отдельного человека выжить. Однако за всё приходится платить, и существование в гуще массы имеет и свои очевидные минусы. На каждом шагу нам приходится учитывать мнение и настроение окружающих, причем даже тех, кого презираем или ненавидим. Мы вынуждены скрывать свои чувства, нам приходится общаться с неприятными нам людьми. Иными словами, личность постоянно находится под давлением массы, и все мы в той или иной степени тяготимся зависимостью от коллектива. С другой стороны, выпадение из общества неминуемо приводит человека к деградации и одичанию. Действительно, жизнь отшельником, бегство от общества в «леса и пустыни» совершенно бесперспективны. Лишь очень немногие способны на самоизоляцию, и это, мягко говоря, очень своеобразные люди. Второй способ освободиться от власти коллектива — стать бомжем, также неприемлем для нормального человека, да и такая «свобода» иллюзорна. Но есть и третий путь, путь тяжкий и опасный. Однако те, кто прошел до конца, обретают вожделенную свободу, не теряя радости общения и не скатываясь на уровень собирателей объедков. Я говорю о пути во власть.
Представьте себе социальную пирамиду. Чем выше вы находитесь, тем меньше кирпичиков на вас давит. Но эта метафора не совсем точна. В обществе на человека давят не только вышестоящие «кирпичики», но и те, что находятся на одном с ним уровне. Однако на более высоком уровне находится меньше кирпичиков, чем на более низком. Значит, в этом смысле также выгоднее находиться на более высокой ступени. Определенное воздействие оказывают и нижестоящие кирпичи, но опять-таки, чем выше вы находитесь, тем проще вам закрыться от воздействия нижестоящих. Проиллюстрирую сказанное на конкретных примерах.
Посмотрите на то, как живет элита. Закрытые клубы, куда нет ходу остальному населению, отдых в местах, где никогда не увидишь толпу, поездки по дорогам, заблаговременно перегороженных таким образом, чтобы обычный человек не смог просочиться, и так далее и тому подобное. Обратите внимание на то, что практически все атрибуты «красивой жизни» связаны с повышенным уровнем приватности. Притягательность власти — не столько в том, что можно объедаться черной икрой и принимать ванну с шампанским, сколько в освобождении от оков коллективизма. Высшая власть дает и высшую степень свободы, которая только может быть в человеческом обществе. Не случайно, выходцы из самой гущи народа, сформировавшие после Революции 1917 года новую, советскую элиту, организовали для себя спецраспределители товаров, в то время как весь остальной народ давился в очередях за самыми элементарными вещами.
Так вот, существуют люди, для которых зависимость от окружающих невыносима, и по этой причине они испытывают тяжелейшие психологические перегрузки. Прямо скажем, налицо патология, ведь обычный человек в целом неплохо себя чувствует, находясь внутри коллектива.
Судьба большинства подобных патологических личностей трагична. Многие из них замыкаются в себе, сторонятся окружающих, ведут уединенный образ жизни. Разумеется, такое поведение отрицательно сказывается на карьере, а значит, проблема усугубляется, поскольку, как уже было сказано, на низких социальных ступенях уровень приватности ниже. Они терпят полный крах, иногда сходят с ума.
Но есть и другие — те, которые поняли, что спасение от общества заключается в том, чтобы подняться над обществом. Вот они и рвутся наверх. Конечно, одного жгучего желания подняться недостаточно, но оно совершенно необходимо.
Кстати, известную теорию Адлера о воле к власти как способе компенсировать чувство неполноценности в определенном смысле можно назвать частным случаем данного принципа. Адлер считал, что к власти тянутся те, кого подвергали насмешкам и унижению, те, кто остро чувствует свою неполноценность, физическую и психическую ущербность, половую несостоятельность, извращенность. Ясное дело, что таким личностям очень трудно жить в атмосфере травли со стороны окружающих, а власть и могущество способны защитить от агрессивного воздействия коллектива. В этой связи интересна точка зрения Адлера на преступность. По его мнению, для некоторых преступников акт нарушения закона символизирует победу над обществом. Бандит как бы заявляет, что отказывается жить по общепринятым законам, что он сам себе хозяин, что он сильнее и умнее остальных, раз толпа для него является источником пропитания, как стадо овец для волка. Иными словами, преступник на свой лад освобождается от оков общества.
Как уже было сказано, элита не терпит конкуренции со стороны кого бы то ни было и всячески препятствует проникновению в свои ряды людей со стороны. Таким образом, в обществе постепенно растет число недовольных своим социальным положением и способных на всё, ради того, чтобы повысить свой статус.
Ради достижения цели они объединяются, хотя повторюсь, объединение не в их характере и является вынужденной мерой. Объединившись, осознав себя контрэлитой, они-то и становятся лидерами революций, мятежей, провоцируют резню и смуту. В борьбе элиты и контр-элиты развивается общество, причем иногда результатом этой борьбы является резкая смена общественного строя. Кастовые, сословные и прочие социальные барьеры, затрудняющие циркуляцию элит, приводят к тому, что талантливым, энергичным, волевым людям становится тесно в рамках существующих порядков. Они начинают создавать для себя новые социальные ниши, которые становятся элитарными. Если не удаётся стать элитой в рамках системы, то представители контрэлиты начинают строить новую общественную систему. Поясню сказанное на конкретном историческом примере.
В раннем средневековье, для того чтобы занять высокое место в обществе, надо было родиться дворянином. Из этого правила, конечно, бывали исключения, но настолько редко, что ими можно пренебречь. То есть, безвольный, серый феодал находился на более высокой ступени в социальной иерархии, чем талантливый, умный, развитый человек, не принадлежавший к дворянскому сословию. Зато этот талантливый человек благодаря своим способностям научился делать то, что никто кроме него не умел, например, создал новые сплавы металлов. И теперь вся округа тянулась к нему за более прочной подковой, инструментами и другими нужными в хозяйстве вещами. Его уважают, ему неплохо платят, ведь он
