закрываться, а из надвратной башни опустилась тяжелая, окованная железными полосами деревянная решетка. Затем под действием механизмов, укрытых в боковых барбаканах, почти бесшумно натянулись толстые, густо смазанные жиром цепи, поднимая надо рвом большой подъемный мост. Теперь те, кто желал попасть в столицу Иерусалимского королевства или покинуть ее, должны были ждать до утра либо обзавестись крыльями – в ночную пору преодолеть мощные городские укрепления можно было разве что по воздуху.
Последними, кто успел покинуть Акру до ночной стражи, был отряд рыцарей-крестоносцев в белых плащах с изображенными на них прямыми желтыми крестами – эмблемой Иерусалимского королевства. Этот знак свидетельствовал о том, что всадники, уходящие в ночь, принадлежали к самому закрытому и привилегированному крестоносному братству святой земли – ордену Святого Гроба. Пятнадцать братьев-рыцарей и столько же тяжеловооруженных конных сержантов, в сопровождении слуг и обоза из вьючных и боевых коней, двигались плотной безмолвной массой, явно стараясь как можно скорее удалиться от города.
Едва акрские башни скрылись за первым же холмом, скакавший впереди всадник движением руки остановил отряд.
– Брат Серпен, прими командование! – не оборачиваясь, произнес он негромким властным голосом, обращаясь к высокому широкоплечему рыцарю. – Не очень торопясь и производя как можно больше шума, скачите в сторону деревни Бахайя. Миновав ее, на ближайшем перекрестке сверните на дорогу, ведущую в Капернаум. По ней, как можно быстрее и, вместе с тем, теперь уже как можно тише и незаметнее, мчитесь в сторону Бины, до постоялого двора, который держит Аббас. Не доезжая до него примерно двух полетов стрелы, сверните с дороги в большую смоковную рощу, там ждите нашего возвращения.
– Слушаюсь, мессир! – ответил Серпен, занимая место во главе отряда.
– Сир Робер и брат Жак, вы останетесь со мной, – распорядился предводитель отряда, съезжая на обочину.
Тот, кого он назвал сиром Робером, – рыжеволосый коротышка с топорщащимися в разные стороны жесткими соломенными усами, выполняя приказ, осадил ухоженного вороного коня, стукнув его рукояткой плети между ушей, и отъехал в сторону. За ним последовал второй всадник – высокий черноволосый сержант. Это и был упомянутый приором брат Жак.
Серпен дал команду продолжать движение, и вскоре отряд растворился в сумраке. Братья-рыцари точно выполнили приказ. Теперь случайному путнику, повстречавшему отряд, показалось бы, что по дороге движется не три десятка человек, а целая армия. Не успел топот копыт и громыхание доспехов затеряться между холмов, как Сен-Жермен развернулся к небольшой тропинке, ведущей в сторону Яффы, и пришпорил коня.
– Слушай, Жак, – обратился рыцарь к своему спутнику перед тем, как двинуться вслед за приором, – что-то я смотрю, не успели мы отъехать от Акры и на три лье, как тут же начались какие-то странности. Отвлекающие маневры, тайные перемещения. Вот, помнится, когда я вместе со своим покойным дядюшкой, графом де Ретель, воевал с англичанами во Фландрии…
– Город и его окрестности кишат шпионами императора Фридриха, Робер, – бесцеремонно перебив собеседника, ответил сержант, – а самые опасные в нашем путешествии именно первые часы. Мессир предпочел пустить врагов по ложному следу, значит, так надо. В конце концов, наше дело – исполнять приказ.
С этими словами оба всадника дали шпоры коням и устремились вслед за приором, чей силуэт уже начал теряться в сгустившейся темноте.
Бархатная осень Палестины, никак не проявляющая себя днями, по ночам, однако, уже вступала в свои права, подготавливая смену нестерпимо жаркому лету. Время цикад прошло, и теперь пряный воздух восточного побережья был наполнен непривычной, терпкой шуршащей тишиной, которую лишь изредка нарушали тревожные вскрики неведомых ночных птиц. Черный бархат восточного неба нависал над самой головой, и дорогу освещал яркий свет бесчисленных звезд, едва не затмевающих только что взошедшую желто-красную луну.
Всадники пустили коней в частую рысь. Теперь Жак понял, почему предусмотрительный приор выбрал для начала путешествия такое, казалось бы, неудобное и непривычное время. На пустой, безлюдной дороге их не могли незаметно преследовать соглядатаи. К тому же после закрытия ворот покинуть город было совсем не легко.
Несясь во весь опор, они обошли Акру стороной и вскоре оказались у моста через реку Рикордан. Выше по течению шумела, падая с плотины, вода и стучали жернова – это работала тамплиерская мельница.
– Единственное место на много лье окрест, где можно беспрепятственно переправиться на другую сторону реки, – пояснил Сен-Жермен, – и у нас здесь назначена встреча.
Они въехали на каменный мост. Едва кони достигли его середины, как от толстого ствола большого раскидистого дерева, растущего на противоположном берегу, отделился силуэт всадника. Вороной першерон, черный сюрко[3] и черное седло делали его похожим на Черного Тамплиера из знаменитой легенды. Поперек седла всадник держал большой богато инкрустированный арбалет. Жак и Робер непроизвольно осадили коней и схватились за мечи. Однако, когда всадник приблизился на расстояние нескольких шагов, выяснилось, что это тайный посланник Чингисхана, глава гильдии киликийских вольных каменщиков, мастер Григ.
– Фух, вы бы хоть предупреждали, мессир, – облегченно выдохнул Робер, – а то тут всякая чертовщина в голову лезет…
«Тоже испугался, хоть и рыцарь», – позлорадствовал Жак.
– Здравствуйте, достопочтенный! – воскликнул Сен-Жермен.
– Так вот, значит, как все задумал наш мессир, – пробурчал арденнский рыцарь, вкладывая в ножны меч. – Сразу убить не двух, а даже трех зайцев: пустить возможную погоню по ложному следу, встретиться с вами в безопасном месте да к тому же и приглядеть, не отправлен ли вслед за нами шпион…
Кони киликийца и арденнского рыцаря тоже узнали друг друга. Ветер Робера наклонил голову, неприязненно всхрапнул и сделал правым копытом роющее движение. Лаврентиус-Павел мастера Грига громко втянул воздух обеими ноздрями, фыркнул и тонко, недовольно заржал.
– Ты прав, брат Робер, – кивнул приор. – До рассвета далеко, а если кто-то отправлен из города в замок Рикордан, к Фридриху, с сообщением о нашем отъезде, то этого места ему не миновать. Так что устроим засаду.
Они съехали с дороги и укрылись за тем же самым деревом, за которым их ожидал мастер Григ.
– Отличное место! – оглядевшись, поцокал языком Робер, – лучше не придумать. Под деревом хоть рыцарский отряд поставь – с дороги ничего не разглядишь. Зато любого, кто скачет из Акры, видно как на ладони еще за полполета стрелы до моста…
– Тише, брат-рыцарь, – прошептал Сен-Жермен, – кажется, я слышу стук копыт на дороге.
Приор оказался прав. Вскоре со стороны Патриарших ворот раздался мерный цокот копыт, и из-за холма появилась, быстро приближаясь, фигура всадника.
– Позвольте мне, мессир, – снова вытянул меч де Мерлан. – В Акре нет такого коня, чтобы от Ветра ушел.
Скакун, словно подтверждая слова хозяина, нетерпеливо всхрапнул…
– Погоди, брат Робер, – остановил его приор, – стычка пока не входит в наши планы. Мастер Григ, – обернулся он к вольному каменщику, – не желаете ли вы продемонстрировать свое искусство стрельбы из арбалета?
– С удовольствием, мессир! – ответил киликиец, с натугой взводя рычагом тугую короткую тетиву.
Сен-Жермен удовлетворенно кивнул:
