— А вы, профессор, из ранних пташек.
— Уж лучше ранняя, чем поздняя. Выпьете что-нибудь?
— Спасибо, но я на службе, хотя, возможно, это и незаметно. Давайте оставим выпивку до другого раза, когда я буду свободна.
На Дарси отлично сидели бежевый свитер и кожаная коричневая юбка до колен.
Смит бросил на стойку несколько банкнот и сделал знак хозяйке, что они переходят за столик. Они сидели и вели непринужденный разговор о погоде, спорте, политических событиях; перед ним стоял его коктейль, она потягивала содовую.
— Мне действительно кажется, что он в ноябре выиграет, — сказала Дарси. — И я очень рада, что вы приняли мое предложение и пригласили меня на ленч.
— Сначала я думал, что с ленчем не получится. Нет, я считаю, что он не выиграет.
— Предлагаю пари.
— Хорошо. Но потом я вспомнил, что запланированная встреча отменена, и вот мы здесь. Теперь расскажите мне, как продвигается дело Юрис.
— Сначала заключим пари. Десять долларов, идет?
— Я всего лишь скромный профессор, спорю на доллар.
— Договорились. Что касается дела Юрис. Конечно, я могу обсуждать его с вами. Я могу все, но за мной право выбора. Итак. Вы позвонили мне по поводу писем, написанных мисс Юрис мистером Тирни. Да, в квартире мисс Юрис мы нашли письма. Они от него.
— Вы так уверены?
— Нет причин сомневаться. Они интимного характера и содержат факты, которые, вероятно, были известны только ему.
— Сколько всего писем? — поинтересовался Смит.
— Полдюжины.
— Больше, чем я ожидал.
— Количество не произвело на меня впечатления. И одного письма было бы достаточно.
— Достаточно для чего? — насторожился Смит.
— Достаточно, чтобы убедить меня в существовании между ними любовной связи.
— Однако мне представляется, что такое заключение можно сделать с очень большой натяжкой.
— Вы правы, конечно. — Она улыбнулась и положила на его руку свои красивые, с отменным маникюром пальцы. — Натяжка, безусловно, есть, по крайней мере, в этом утверждении.
— Вендель отрицает, что писал эти письма.
— А что он говорит о своей связи с ней?
— Мы не касались этой темы. Я не верю, что между ними существовала связь.
— Нетипичный мужчина.
— Не думаю. — Смит горячо заговорил о том, что, с тех пор как они с Анабелой поженились, у него не было другой женщины, не было этого и при первом браке. Иметь кого-то на стороне или не иметь — личное дело каждого. Как выразился в своей песне Билли Холидей: «Никому нет дела, если кто-то есть у меня», или если нет, от себя прибавил Смит. — Вы покажете письма Венделю? — В голосе Смита звучала уверенность в утвердительном ответе.
— Возможно, да, а может быть, и нет, — разочаровала его Айкенберг. — Все зависит от того, как они будут вписываться в общую канву расследования.
— Понятно. — Смит поднял глаза на молодого официанта, стоявшего у их столика с блокнотом и карандашом наготове. Смит заказал себе, как обычно, салат из курицы и предложил Айкенберг право выбора. Она остановилась на салате из жареных креветок.
— Полагаю, вы читали о бывшем муже покойной, докторе Вартоне? — спросила Айкенберг, после того как заказ был сделан.
— Да, насколько я понимаю, их брак был недолгим.
— Приблизительно таким же, как и наш с моим мужем.
— Должен признаться, у меня вызывают любопытство такие короткие браки. Вероятно, будущие супруги недостаточно хорошо знали друг друга…
— Наверное, в большинстве случаев причина в этом, но о нашем браке подобного не скажешь. Мы с мужем знали друг друга слишком хорошо. Мы вместе учились в университете.
Смит порадовался, что заказ принесли невероятно быстро. Ему не хотелось углубляться в эту тему. Он воткнул вилку в спасительный кусок курицы.
— Ну давайте, — предложила Айкенберг. — Расспрашивайте меня, почему мой брак оказался таким недолговечным.
— Нет, — усмехнулся Смит, отрываясь от еды. — Я не буду задавать вопросы, расскажите сами, что сочтете нужным.
— Хорошо, он был чертовски красив. И сейчас такой же. Кровь горячая, энергия бьет ключом. Мне все казалось чудом. Все мои подруги тоже встречались с неплохими парнями. Но здесь было что-то особенное. Дар небес. Наверное, так должно было быть. — Она коротко рассмеялась. — Как только мы закончили университет, то сразу поженились, и началась наша «взрослая» жизнь.
— Все шло, как задумано, — заметил Смит.
— Да, с топ лишь разницей, что автор стал менять в сценарии текст. Мой муж Ник все время говорил, что собирается открыть свое дело, но вместо этого пошел работать в Управление переписей. Вот почему мы оказались в столице. Он стал чиновником, а я пошла в полицию.
— А как он отреагировал на то, что его жена стала офицером полиции.
— Резко отрицательно. По его мнению, все женщины-полицейские — лесбиянки. В любом случае каждый из нас пошел своей дорогой, иногда мы жили вместе, чаще порознь. По-современному. Мы хорошие друзья.
— Он продолжает работать в Управлении? — спросил Смит.
— Да, стал там крупной фигурой.
— А вы сделали карьеру в полиции.
— Ник посчитал, что это произошло слишком быстро, — засмеялась Айкенберг. — Он решил, что лесбиянка использовала свои хитрости и уловки, чтобы добиться благосклонности особей мужского пола. Так что перед вами женщина-гермафродит. — Смех ее на этот раз звучал глубже и мягче.
— Интересная история, — сказал Смит, ковыряя вилкой салат. — Я рад, что вы и сейчас остаетесь друзьями.
— Вы давно женаты с миссис Смит?
— Нет, не очень, — ответил он.
— И сколько же?
— Три года.
— Это второй брак для вас обоих?
— Только для меня. Моя первая жена и сын погибли на кольцевой автодороге по вине пьяного водителя.
— Я знаю, — откликнулась она. — Мне очень жаль.
— Вы упомянули имя доктора Вартона, бывшего мужа Полин, — напомнил Смит, помолчав. — Я читал, что он должен был приехать в Вашингтон, чтобы давать показания.
— Он уже приезжал, и мы задали ему необходимые вопросы.
— Узнали что-нибудь?
— Во-первых, позвольте спросить: вы выступаете как адвокат Тирни?
— В большей степени как друг и консультант.
— Вартон, оказывается, был в городе в тот вечер, когда ее убили, — сказала Айкенберг. — Они беседовали недолго, по крайней мере, так он говорит. Они совместно владели участком земли в Западной Виргинии и встретились, чтобы поговорить о возможности его продажи.
— Ага, — сказал Смит с преувеличенной торжественностью, — подозреваемый.
— Как и другие. Недостатка в них нет.
— Он был последний, кто видел ее живой? — спросил Мак.
