юноша. Люс улыбнулась – и этому хрупкому ребенку непременно хотелось быть победителем, пусть даже в диспуте с носу на нос у догорающего костра. Это желание не то что было ей знакомо – оно было главным желанием всей ее жизни.
– В богословии я не силен, добрый сэр, – честно признался стрелок. – Но я бегаю быстрее всех, прыгаю дальше всех, стреляю метче всех. Если кто-то мне перечит, то я готов сойтись с ним в честной борьбе, без подножек. Поэтому я стал вожаком. Надо полагать, на то была воля Божья, потому что не я у вас в плену, а мои ребята взяли в плен вас. Что до меня, то я не принял бы вас в ватагу, добрый сэр, оруженосцем к самому хилому из моих стрелков. Эта должность вам не по плечу, сэр.
– Пожелай я остаться у вас в ватаге, нашлось бы и для меня место, да такое, которое никому из вас занять не под силу и не по разуму, – помолчав, сказал юный пленник.
– И что же это за место? – поинтересовался стрелок, приосанившись и как бы предлагая пленнику полюбоваться своей богатырской статью.
– Я же сказал – место разумного человека. Хоть один из вас умеет читать, писать или складывать стерлинги и пенни, когда монет больше десятка?
Тут стрелок хмыкнул. И попросту не ответил на вопрос, а юноша не стал настаивать.
– Так зачем вам понадобился наш предводитель, добрый сэр? – спросил он наконец.
– Чтобы предупредить его – не пройдет и суток, как мой благородный брат лорд Блокхед соединится с шерифом и придет сюда за мной. Посмотрим, как от вашего сброда останется мокрое место…
– А интерсно, кто укажет дорогу благородному лорду и шерифу? – хитро полюбопытствовал стрелок.
– Поселяне, – твердо ответил пленник. – Если им заплатят. А лорд Блокхед хорошо платит.
– М-м-м… Да-а-а… – протянул стрелок и вдруг замурлыкал мелодию, как бы припоминая ее и сам себе дирижируя пальцем. А потом он и вовсе запел: – Старуха Робину в ответ: «Коль ты и вправду ты, прими подмогу, Робин Гуд, от нашей нищеты! Кто мне прислал в голодный год и хлеб, и башмаки, того я как-нибудь спасу от вражеской руки…»
– Робин Гуд?!. – и тут глаза юноши потеряли старательно выдерживаемый холодный прищур и стали круглыми, как орехи.
Люс тоже как бы приподняла какая-то антигравитационная сила, подержала секунду в воздухе и аккуратно шлепнула на место.
– Нет, настоятель Оксфордского аббатства! – воскликнул стрелок.
– Какой же ты Робин Гуд? – чуть опомнившись, возразил пленник. – Я слыхал, что тебя зовут Томас Тернер – разве нет?
– Кто такой Томас Тернер? – осведомился стрелок. – Почему я впервые слышу это имя? Это кто-то из моих молодцов?
От такого ответа юноша только сердито засопел, а стрелок встретил восторженный взгляд Люс и подмигнул ей.
– Мы с вами в Шервудском лесу, молодой лорд, – уже помягче сказал он. – А какой же Шервудский лес без Робина Гуда? Это уж будет непорядок, добрый сэр! Где Лондон – там и король. Где лес – там и Робин. Вот разве что ваша светлость прикажет вырубить лес под корень…
Некоторое время оба молчали. Юноша – сердито, назвавший себя Робином Гудом – пофыркивая, а Люс – с любопытством переводя взгляд с одного безмолвного собеседника на другого.
Юноша сдался первым. Он демонстративно лег спиной к стрелку, завернулся в плащ с головой и несколько минут спустя стал усердно посапывать.
– А ведь неизвестно, успеем ли мы с вами позавтракать, добрый сэр, – задумчиво сообщил ему стрелок. – Я бы все-таки на вашем месте ночью тихонечко пожевал холодного мяса, а хлеб мы держим вон в той корзине.
– Бог с ним, – и Люс коснулась рукой мощного плеча.
– Нет уж, если хочет быть в ватаге разумным человеком и вести нашу переписку с лордом и шерифом – пусть привыкает к нашему распорядку, – и стрелок негромко рассмеялся.
– Упрямый мальчишка, и ничего больше, – проворчала Люс, несколько обиженная тем, что какому-то полудохлому графу стрелок уделяет больше внимания, чем ей.
– Сдается мне, что ты еще моложе этого мальчишки, – заметил стрелок.
– Сколько же ему лет?
– В прошлом году на святого Михаила стукнуло восемнадцать, это я точно помню. Тогда же и началась вся история с наследством.
– Какая история? – спросила Люс, в точности соблюдая инструкции мудрой Асият: сперва дать объекту наговориться в полное его мужское удовольствие.
– Паренек, сам видишь, пустое место, не чета тебе. Лорд Блокхед у старого лорда был первенцем, потом сколько-то детишек родились и померли. Старый лорд овдовел, взял за себя молодую, она тоже ему троих родила, а только самый младшенький выжил. Ну, решили дохлятинку отдать в монахи, тем более, что куда еще девать младшего сына? Но тут вернулся из Палестины какой-то дядюшка второй супруги старого лорда. Его тут давно отпели, сколько на упокой его души в обитель всякого добра отдали – не перечесть! А он возьми и вернись из Палестины!
Стрелок от души расхохотался. Люс покосилась на юношу – спит или слушает собственную историю? Похоже, что заснул…
– И ведь все приползали оттуда без гроша за душой, а этот привез неслыханное богатство! И объявил – все отдаст хворенькому племянничку. Ну, наш лорд, конечно, сразу монахам – от ворот поворот! А у дяди через полгода – новая придурь. Он себе привез сарацинскую девку, жил с ней, жил, а она зимы не выдержала и померла. Так что бы ты думал, парень? Он вдруг решил жениться и оставить законного наследника! И ведь женился! Ну, про это ты, наверно, слышал – взял дочку сэра Питера Хэмфри.
– Ага, – на всякий случай сказала Люс.
– Вот теперь наш лорд с леди ждут, что у них там с молодой женой получится, – весело завершил стрелок. Дядя-то стар, как Масу… Муса… Ну, как его?…
– Мафусаил, – четко выговорила Люс.
– А ты, парень, тоже грамотный? – заинтересовался стрелок. – Я вот подумал – точно, не дело, что бумагу перехваченную прочесть или там добычу посчитать в ватаге некому. Ладно, твою долю в добыче мы потом обсудим… Мафусаил? Так вот, хорошо, если молодая Мафусаилова женушка догадается кого на помощь позвать. Хоть бы и из соседней обители, там братия по этой части – о-го-го! А если нет? Мафусаил-то скоро помрет, ей – вдовья часть, а все наследство – вот этому красавцу. Так что сэр Эдуард сейчас спит и видит, чтобы Мафусаил помер, не оставив ни сына и ни дочки. Тогда он на такие денежки лапу наложит!
И красавец-стрелок прямо замычал от восторга.
Люс явственно видела, что ее избранник – дитя лесной чащобы. Конечно, природный ум тут имелся, и сообразительность, и чувство юмора, вполне приличное для двенадцатого века. Но, с другой стороны, разворот богатырских плеч, прищур синих глаз и повадка бывалого бойца были для нее слаще меда.
– Ну, давай-ка, парень, ложиться, – распорядился стрелок, то ли Томас, то ли Робин. – Завтра отсюда затемно убраться надо. Мы больше двух ночей на одном месте не спим. Ну, пойдешь с нами, что ли?
– Подумать надо, – сказала Люс.
– Ты решайся! С нами не пропадешь! Все красивые девчонки – наши! Думаешь, они в Шервудский лес по грибы ходят? В Шервудском лесу для них такие грибы вырастают – о-го-го!
И стрелок показал, какие именно грибы, таким жестом, что Люс даже порадовалась неисправимости рода человеческого.
Стрелок же улегся вполне грамотно – ногами к догорающему костру, завернулся в плащ, а через полминуты уже спал.
Люс глядела на него, терзаясь противоречиями.
Она, одна из самых светских молодых дам своего времени, не могла вот так прямо взять и грехопасть с человеком, которого знала всего несколько часов – правда, весьма насыщенных часов, – будь это хоть сам Робин Гуд. Начать хотя бы с того, что при всей любви к восточным единоборствам и историческому фехтованию, ее душа жаждала цветов, шампанского и комплиментов…
