франков я держал бы этих девушек дома, а не возил их по разным странам, показывая всем, кого Аллах наделил зрением, потому что мало чести землям, которые производят таких некрасивых и неуклюжих женщин. У той, что упала, были длинное лицо, и подбородок, подобный каменному надгробию, и широкая спина, и плоский зад, так что если бы не волосы, прямые и растрепавшиеся, она во всем была бы подобна мужчине.
– Что там у них происходит, о Джабир? – удивился Ади. – Ради Аллаха, уж не борьбой ли они там занимаются?
Но я и сам не мог понять, в чем дело.
Оба мы еще могли допустить, что франки учат своих дочерей ездить на конях и владеть клинками, хотя мечи у них тяжелые, но какому безумцу пришло бы в голову воспитывать из девушек борцов, наподобие тех, что вступают в схватки на базарах, а потом ходят по кругу, собирая деньги?
– Клянусь Аллахом, я догадался! – негромко воскликнул Ади. – Эти развратницы знают, что они нехороши собой, и боятся, что, когда их возьмут в харимы, красивые невольницы станут их соперницами, и они будут сражаться за благосклонность мужей! Вот они и учатся ставить подножки!
– У этих нечестивых нет харимов, о Ади, – сказал я. – Каждый из них берет одну жену, и вера запрещает им брать в дом других жен, даже если они могут их прокормить.
– Тогда мне понятно, почему они ходят с открытыми лицами, – сообщил Ади. – Если у каждого мужчины только одна жена, то для всех женщин не хватает мужей, и они вынуждены привлекать внимание мужчин всеми средствами. И там, где наши женщины всего лишь на ходу бьют ногой об ногу, чтобы звенели браслеты и мы оборачивались на звон, там эти распутницы обнажают лица.
Этот вывод мне понравился, и я привел слова из Корана, в которых женщинам предписывается скромность, и Ади привел другие изречения пророка, и эта беседа была мне вдвойне приятна, потому что Ади, казалось, развеселился и забыл о своих печалях и беспокойствах.
Тут возле костра опять раздался крик, и девушки расступились, и мы увидели, что две из них действительно борются. И одна была с длинными светлыми косами, с обнаженными руками, плечистая, как мужчина, а другую мы из-за нее не видели, пока плечистая не сделала ошибочного движения, и другая не подставила ей подножку, и не повалила ее, и не встала над ней на одно колено, придерживая ее вывернутую руку двумя руками, так что лицо поверженной девушки прижалось к траве.
– Клянусь Аллахом!.. – воскликнул тут Ади, но больше ни слова произнести не смог.
Ибо девушка-победительница была прекраснее всех женщин, кого мы оба когда-либо в жизни встречали.
Сказать, что она подобна луне в ее полноте и совершенна по существу и по свойствам, и подобна драгоценнейшей жемчужине или сбежавшей из рая гурии, значит употребить понапрасну слова. Аллах не создал другого лица столь победоносной красоты! И она вскинула голову, и длинные волосы, черные и вьющиеся, окутали ее плащом, и когда она стояла, преклонив колено, они касались земли и лежали на траве. А потом она отпустила поверженную и быстро встала, и мы увидели ее всю – невысокую ростом, в зеленом платье с глубоким вырезом, которое по бедрам стягивал драгоценный пояс, так что и грудь ее, и талия, и бедра обрисовались, словно ее облили водой, и вода струилась, и пенилась у ног.
И она была безупречна!
Девушка обратилась к подругам, и что-то сказала, но одни отвернулись от нее, а другие покачали головами, и опять поднялся шум. Мы догадались, что она ищет себе поединщицу, но никто не хочет вступать с ней в схватку, и поняли, что она и прежде была победительницей.
– Я отдал бы аль-Яхмума, чтобы вступить с этой девушкой в схватку! – воскликнул Ади.
– Тише, о Ади, не то нас услышат! – предостерег я. – А что до схватки – мы можем выждать подходящую минуту, и налететь, и похитить эту девушку. Но если Аллах к нам благосклонен, он не позволит нам совершить такую глупость. Ведь эта девушка – из благородных, разве ты не видишь, что она привыкла приказывать, а прочие – подчиняться? Это не простая невольница, ради которой среди ночи не станут садиться в седло. А мы забрались сюда тайно, и франкам вовсе ни к чему знать, что всадники правоверных находятся на расстоянии не более двух фарсангов от монастыря. Неужели ты хочешь, чтобы за нами погнались и налетели на наш лагерь? Ведь с нами не так уж много всадников, о Ади, и они утомлены после трехдневной скачки, и франки могут застать их врасплох.
– Хорошо, о Джабир, – сказал тогда Ади. – Мы не станем нападать на этих девушек, но раз Аллах послал их на нашем пути, он даст нам и средство овладеть красавицей!
Тем временем у девушек началась суета. Мы посмотрели – и увидели, что к ним торопливо приближается на высоком муле женщина, богато одетая и в сопровождении вооруженных слуг. И ее лицо также было открыто, а волосы спрятаны под белую повязку и покрывало, и лет ей на вид было более пятидесяти, и она хранила следы былой красоты.
Эта женщина сразу же направила мула к той, что покорила наши сердца тонким станом и тяжелыми бедрами, большими глазами и вьющимися кудрями. И она протянула к девушке руку и закричала, а та сердито отвечала ей, встряхивая головой, и тогда женщина обратилась к другим девушкам, и те отвечали ей с покорностью, указывая руками на нашу избранницу.
И пожилая женщина сошла с коня и пошла прямо к девушке, протянув перед собой руки, как бы намереваясь вступить с ней в схватку.
Тогда и девушка протянула перед собой руки, и все расступились, и эти две поединщицы закружили по лугу, глядя друг дружке в лицо, и стоило одной протянуть к другой руку, как та немедленно отбивала, и стоило одной сделать шаг вперед, как другая немедленно делала шаг в сторону, и вдруг мы видим – женщина выбросила вперед руку, сжатую в кулак, и камень в ее перстне вспыхнул, как большая искра, и девушка отшатнулась, и попятилась, и молча сошла с травы, и оказалась на прибрежном песке, а пожилая шла за ней, грозя ей кулаком, и искра то гасла, то вновь разгоралась.
И девушка, пятясь, вошла в реку, как бы не понимая, что ее ног коснулась вода.
Неизвестно, чем кончился бы этот диковинный поединок, если бы у нас был лук со стрелами. Но луки и стрелы остались, притороченные к седлам, там же, где и наши кони.
– Эта скверная заворожила ее, клянусь Аллахом!.. – прошептал я.
Ади всегда в поступках был быстрее меня. Я понял, что произошло, а он уже знал, как нужно поступить, и поднял камушек, и запустил его, так что он ударил девушку между лопаток. И она вздрогнула, и обрела голос, и закричала на старуху громким криком, и та растерялась, не понимая, что случилось произошло. А потом девушка повернулась, и бросилась в воду, и поплыла прямо к нам, а старуха пошла к ее подругам, и закричала на них, и они сбились вместе, и все это было так, как будто пастух сгоняет в стадо овец.
И те девушки кинулись собирать свои вещи, лежавшие у костра, а старуха села на мула и показала рукой в сторону реки, как будто велев девушкам дождаться, пока их победительница выйдет из воды, и показала рукой в сторону монастыря, как будто приказав немедленно туда возвращаться.
А та, что бросилась в воду, быстро переплыла реку, взмахивая обнаженными руками, хотя волосы мешали ей плыть, и вышла на берег, и склонила голову набок, отжимая свои длинные волосы, и они сразу же завились толстыми жгутами. И девушка приподняла кудри, и подбросила их в воздух, и таким образом сушила их на ветру, а мы стояли и смотрели, как зачарованные.
И вдруг Ади, не выдержав, сделал два шага вперед и встал так, что девушка его увидела, и сложил перед собой руки и поклонился ей, сказав:
– Привет, простор и уют тебе, о госпожа!
Но он обратился к ней на арабском языке, надеясь, что она, не поняв смысла слов, поймет все же, что мы желаем ей добра. А языка франков ни он, ни я не знали, да и по сей день не знаем, потому что он нам ни к чему.
Девушка отступила назад, что было естественно при ее обстоятельствах, и слегка развела руки в стороны, и колени ее согнулись, и всем своим видом она показала готовность к схватке врукопашную.
А Ади продолжал:
– Ради Аллаха, не бойся, потому что мы не причиним тебе зла. Если бы ты знала, что брошенный мной камушек избавил тебя от власти той скверной старухи, ты бы не испугалась меня, о госпожа. Но я не знаю, как объяснить тебе это.
– Я все поняла, – отвечала она нам по-арабски.
