подошел ближе, я узнала Персиваля Григори, нефилима, с которым познакомилась сегодня. Габриэлла жестом попросила его подождать в машине, быстро поцеловала Владимира в обе щеки, повернулась и зашагала по каменным плитам к своему возлюбленному.
Я отошла еще дальше в тень, надеясь, что меня не заметят. Габриэлла была в паре метров от меня, так близко, что могла услышать мой шепот. Именно поэтому я и увидела футляр, в котором лежало найденное в горах сокровище. Габриэлла несла его Персивалю Григори.
На мгновение я потеряла самообладание. Я выступила из тени, и меня озарил ровный лунный свет. Габриэлла запнулась, не ожидая увидеть меня здесь. Наши глаза встретились, и я поняла, что решение совета не имело никакого значения — Габриэлла все равно собиралась передать футляр любовнику. В тот же миг я поняла все странности поведения Габриэллы в последние годы — ее исчезновения, необъяснимый взлет в кругах ангелологов, размолвка с доктором Серафиной, деньги, которые, казалось, падали на нее с неба. Все обрело смысл. Доктор Серафина была права. Габриэлла работала на наших врагов.
— Что ты делаешь? — воскликнула я.
Собственный голос показался мне чужим.
— Возвращайся назад, — ответила Габриэлла.
Ее поразило мое появление. Она говорила очень тихо, словно боялась, что нас подслушают.
— Ты не можешь этого сделать, — прошептала я. — Не теперь, после всего, что мы пережили.
— Я избавлю тебя от дальнейших переживаний, — сказала Габриэлла.
Не обращая на меня внимания, она подошла к автомобилю и села на заднее сиденье. Персиваль Григори уселся рядом с ней.
Потрясение от поступка Габриэллы на мгновение парализовало меня, но, как только автомобиль скрылся в лабиринте темных узких улиц, я очнулась. Я промчалась по двору и вбежала в здание. Страх гнал меня все быстрее по широкому холодному коридору.
— Селестин! — воскликнул доктор Рафаэль, преграждая мне путь. — Слава богу, с вами все в порядке.
— Да, — кивнула я, с трудом переводя дух. — Но Габриэлла уехала и увезла футляр. Я только что была во внутреннем дворе. Она украла его.
— Следуйте за мной, — велел доктор Рафаэль.
Без дальнейших объяснений он повел меня по пустынному коридору обратно в атенеум, где всего лишь полчаса назад собирался совет. Владимир тоже вернулся. Он коротко поприветствовал меня, его лицо было мрачным. Проследив за его взглядом, я увидела, что окна в дальнем конце комнаты разбиты и резкий холодный ветер обдувает искалеченные тела членов совета. Их трупы лежали на полу в лужах крови.
Жуткое зрелище ошеломило меня, я не могла поверить своим глазам. Я оперлась о стол, где мы голосовали за жизнь моего преподавателя, не в состоянии понять, реально ли то, что я вижу, или же воображение играет со мной злую шутку. Жестокость убийства потрясала. Монахиню застрелили в голову в упор, ее одежда промокла от крови. Дядя Габриэллы, доктор Леви-Франш, упал на окровавленный мраморный пол, его очки разбились. Остальные двое ничком лежали на столе.
Я закрыла глаза и отвернулась. Мне стало легче только тогда, когда доктор Рафаэль обнял меня за плечи, чтобы поддержать. Я прижалась к нему, аромат его одеколона принес сладостно-горькое успокоение. Я представила себе, что открою глаза, и все будет как прежде — атенеум наполнится ящиками, бумагами и деловитыми ассистентами, упаковывающими тексты. Члены совета окружат стол, изучая карты военной Европы, которые принес доктор Рафаэль. Академия заработает, и все останутся живы. Но, открыв глаза, я снова поразилась ужасу резни. От действительности не убежать.
— Идемте, — сказал доктор Рафаэль и повел меня из комнаты, направляя по коридору к главному входу. — Дышите. У вас шок.
Мне казалось, что я сплю.
— Что случилось? — спросила я. — Я не понимаю. Это сделала Габриэлла?
— Габриэлла? — удивился Владимир, догнав нас в коридоре. — Нет, конечно же нет.
— Габриэлла не имела к этому никакого отношения, — сказал доктор Рафаэль. — Это были шпионы. Мы уже давно знали, что они контролируют совет. Это было частью плана — убить их таким образом.
— Это сделали вы? — изумилась я. — Но как вы могли?
Доктор Рафаэль посмотрел на меня, и я заметила, что по его лицу промелькнула тень печали, словно ему было неприятно мое разочарование.
— Это моя работа, Селестин, — наконец сказал он, взял меня за руку и повел через холл. — Когда- нибудь вы поймете. Идемте отсюда.
Когда мы подошли к главному входу в атенеум, ступор начал проходить, и меня затошнило. Доктор Рафаэль вывел меня на холодный вечерний воздух, нас уже ждал «панар-левассор». Спустившись по широким каменным ступеням, Валко сунул мне в руки футляр. Он был такой же, как у Габриэллы, — такая же коричневая кожа, такие же блестящие застежки.
— Возьмите его, — сказал доктор Рафаэль. — Все готово. Вас отвезут к границе сегодня вечером. Затем нам придется положиться на наших друзей в Испании и Португалии, чтобы вывезти вас.
— Куда?
— В Америку, — ответил доктор Рафаэль. — Вы заберете футляр с собой. Вы — и сокровище из ущелья — будете там в безопасности.
— Но я видела, что Габриэлла уехала, — сказала я, рассматривая футляр, не в силах поверить своим глазам. — Она забрала инструмент. Увезла с собой.
— Это была точная копия, милая Селестин, наживка, — объяснил доктор Рафаэль. — Габриэлла отвлекла врага, чтобы вы могли убежать, а Серафину освободили. Вы в долгу у нее за очень многое, в том числе за ваше участие в экспедиции. Теперь вы должны позаботиться о лире. Вы с Габриэллой идете разными путями, но всегда должны помнить, что занимаетесь общим делом. Она — здесь, а вы — в Америке.
ТРЕТЬЯ СФЕРА
И явились два пресветлых мужа, каких никто не видывал на земле. Лица их сияли подобно солнцу, очи — будто горящие свечи, а из уст исходил огонь. Одеяния их напоминали пену морскую, тела переливались разноцветными красками, крылья были светлее золота, а руки — белее снега. Они встали у изголовья одра и окликнули меня по имени.
Эванджелина подошла к окну и отодвинула тяжелые шторы. С четвертого этажа было ясно видно реку. Каждую ночь в одно и то же время темноту, подобно яркой молнии, разрезал пассажирский состав. Появление вечернего поезда успокаивало Эванджелину — оно было таким же незыблемым и постоянным, как послушание в Сент-Роузе. Поезд проезжал, сестры шли на молитву, грели батареи парового отопления, ветер стучал в оконные стекла. Вселенная равномерно вращалась. Через несколько часов взойдет солнце, и Эванджелина начнет новый день, следуя установленному распорядку — молитва, завтрак, месса, работа в
