соответствии с «...силою и возможностями оную (т.е. землю) расчистить от леса, осушить из-под болот и обратить в полезное хозяйственное употребление» [194]. Позже, на основании норм «Мнения» Государственного Совета «О поземельном устройстве в казачьих войсках» от 21 апреля 1869 года, рядовым амурским казакам, как и казакам всех других войск, полагался надел 30 дес. земли. Исходя из этого, в 80-х годах XIX века на прилегавших к станицам землях было проведено временное землеустройство. Каждый казак, имевший право на пай, получал надел в 30 дес. удобной пахотной земли. В дополнение к этому каждой казачьей семье было отведено еще по 10 дес. удобной земли «на прирост». На Амурское войско с учетом ландшафтно-географических условий (лесисто-болотистая местность) и с целью стимулирования, вовлечения в хозяйственный оборот неосвоенных земель было распространено специальное правительственное решение, в соответствии с которым вся земля, которую казак осушал от болот и расчищал от леса, передавалась ему в частную собственность. Однако самостоятельно освоить эти территории амурским казакам было очень трудно, поэтому объемы их частных земель оставались крайне незначительными.
После передачи в распоряжение войска обширных земель «отвода Духовского» средний надел на казачью семью значительно увеличился и составил до 140 дес. земли [195]. В то же время до 85% выделенных земель пустовало, поскольку казаки попросту не могли их освоить [196]. А после упразднения «отвода Духовского» и передачи составлявших его земель Переселенческому управлению министерства земледелия общие размеры казачьих паев резко сократились. Накануне Первой мировой войны средний пай в войске составлял, по одним сведениям, 104,3 дес. [197], по другим, варьировал в пределах от 17 до 50,3 дес. [198], по третьим – от 17 до 51 дес. [199], по четвертым – 19,7 дес. [200], а по пятым, он не достигал и половины установленной нормы, т.е. равнялся 15 дес. земли [201]. Данные о величине пая в более чем 100 дес. правомерны, по нашему мнению, только для периода 1894–1913 годов, т.е. времени существования «отвода Духовского», а его размеры в 15–19 дес. следует отнести только к удобным землям. Исходя из этого, наиболее правомерным представляется определение величины среднего пая в размере более 50 десятин земли.
Определяя средний пай в Уссурийском войске, исследователи приводят сильно разнящиеся между собой сведения. Так, в одних работах говорится, что на одного казака приходилось 145,6 дес. земли [202], а в других речь идет всего о 18,1 дес. [203]. В третьих, и эта точка зрения наиболее распространена, указывается, что средний душевой надел в войске составлял 16–18 дес. земли [204].
Несмотря на большую разницу в приводимых сведениях, они все-таки отражают некоторые аспекты землепользования уссурийских казаков. Первые данные о более чем 145 дес. наделах относятся ко времени существования «отвода Духовского», а вторые и третьи – о 16–18 дес., отражают наличие в пае только удобных земель. Таким образом, картина землепользования в Уссурийском войске совпадает с положением в Амурском войске.
Юридически все необходимые правила и нормы землевладения и землепользования в Семиреченском войске были окончательно определены специальным законом «Об установлении правил и наделении землей Семиреченского казачьего войска» от 3 июля 1914 года. По нему на каждого имевшего право на пай казака полагалось по 30 десятин удобной (!) земли. Кроме этого каждой станице и выселку полагалось дополнительно еще до одной трети, т.е. до 10 дес. на каждый пай, общей площади «в запас».
По сведениям дореволюционных исследователей, на средний пай в этом войске приходилось 95,3 дес. земли [205]. В ряде современных работ, без каких-либо пояснений, даются на них ссылки, и их авторы соглашаются с приведенными цифрами [206]. Хотя, по общепризнанному мнению современных исследователей, средний пай в Семиреченском войске составлял всего порядка 28 дес. земли [207].
В Астраханском войске средний пай равнялся, по данным некоторых дореволюционных исследователей и согласных с ними отдельных современных авторов, 49,1 дес. [208]. Но, по мнению других современных исследователей, он равнялся всего 8 дес. [209]. Доминирующими же в современной специальной литературе являются данные, что размеры пая в этом войске колебались от 24 до 36 десятин земли [210].
Иркутские и енисейские казаки пользовались землей на тех же основаниях, что и крестьяне этих губерний. Результатом этого было постоянное уменьшение их земельных наделов. Казаки испытывали значительные трудности с земельным обеспечением. Большинство их имело наделы в лучшем случае в 5–6 десятин земли [211].
Характеризуя земельное обеспечение казаков, необходимо учитывать не только среднюю конкретную величину их земельного пая в общем, но и особенно выделять количество удобной земли, на которой велось пашенное земледелие. Ведь доходы и общее экономическое состояние казачьих хозяйств, основным видом деятельности которых являлось пашенное земледелие, зависели от наличия именно максимально пригодных для земледелия удобных земель. Данное важное обстоятельство учитывалось и особо выделялось официальной статистикой того времени. Поэтому практически во всех статистических отчетах указывалось не только общее количество земли в том или ином войске, станице, пае, но и отдельно – количество удобных земель. Конечно, наиболее важное значение это обстоятельство имело в тех казачьих войсках, где основная масса казачьих хозяйств носила или исключительно, или преимущественно земледельческую зерновую направленность. Прежде всего это конечно же войска юго-востока европейской части страны (Донское, Кубанское, Терское), а также, хотя и в несколько меньшей степени, Оренбургское, Сибирское и Уральское. А для дальневосточных войск (Забайкальского, Амурского, Уссурийского) и Семиреченского войска, где хозяйства казаков являлись скотоводческо-земледельческими и где ведение рентабельного земледельческого хозяйства было практически невозможно в силу существовавших там природно- климатических условий, данный фактор не имел столь определяющего значения.
Удобных земель в среднем казачьем пае в Донском войске было порядка 10,4 [212] – 11 дес. [213]. (Сведения, содержащиеся в работах некоторых дореволюционных авторов о том, что на надел донского казака приходилось 5–10 дес. удобной земли [214], представляются явно преуменьшенными.)
В Кубанском войске на средний пай приходилось, по официальным данным того времени, 7,6 [215] – 7,7 дес. удобной земли [216]. Современные авторы, в частности авторитетный кубанский исследователь В.Н. Ратушняк, обстоятельно изучив этот вопрос, пришли к аналогичному выводу [217]. В Оренбургском войске данные показатели равнялись 20 [218] – 24 дес. [219], в Уральском – 31,1 дес. [220], в Сибирском – до 24,7 дес. [221], в Забайкальском – от 27 [222] до 43,1 дес. [223] (последние данные представляются явно завышенными), в Амурском – до 19,7 дес. [224], в Уссурийском – до 18,1 дес. [225], в Терском – 12,3 [226] – 12,4 дес. [227]. (В 1905 году было 13,7 дес. [228], т.е. за 8 лет сокращение составило без малого 1,5 десятины, что весьма существенно.)
Данные о количестве удобной земли в среднем казачьем пае по Астраханскому и Семиреченскому войскам отсутствуют. Дореволюционные авторы приводили цифру 18,2 дес. удобной земли в среднем пае астраханских казаков, с чем полностью согласились и некоторые современные исследователи [229]. Другие современные авторы, например П.В. Казаков, указывают, что площадь запашки на одно казачье хозяйство в Астраханском войске составляла около 8 дес. земли [230]. При этом они подразумевали общее количество земли в пае, поскольку об удобных землях вообще ничего не говорили.
Существовавшие порядки землевладения и землепользования во многих казачьих войсках имели и другие специфические особенности, которые серьезно сказывались на хозяйствах казаков и, естественно, на их общем экономическом положении. Так, в казачьих войсках юго-востока европейской части России (Донском, Кубанском, Терском) имевшийся земельный фонд был практически весь задействован, его потенциал с большим трудом покрывал ежегодно увеличивавшиеся потребности казачьих хозяйств (вследствие естественного прироста казачьего населения) в земельных наделах. Это обстоятельство свидетельствовало о неуклонном нарастании внутреннего кризиса всей системы казачьего землевладения и землепользования. Причем кризиса практически неразрешимого в существовавших условиях. В результате с каждым годом возрастал дефицит юртовых земель, подавляющее большинство станиц этих войск испытывало значительный земельный голод. Стремление к максимально равномерному распределению станичных юртов на паи как по количеству, так и по качеству земли закономерно приводило к росту так называемого клинового деления юрта, а это, в свою очередь, увеличивало и без того большую чересполосицу [231]. Постоянно сокращались и сроки переделов станичных земель на паи. На Кубани, например, 14,7% станиц делили землю через год(!), 22,4% – через четыре года, 46,3% – через пять-шесть лет [232]. Самым непосредственным образом это сказывалось на соблюдении агротехнических норм и
