фронтом генерала Черемисова, в которых сообщал: «Доношу, что положение в Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления, казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступали» [17]. Спустя два часа генерал для поручений при Верховном Главнокомандующем Левицкий в разговоре по прямому проводу с начальником штаба Верховного Главнокомандующего генералом Духониным передал последнему текст телеграммы с приказом Керенского командующему Северным фронтом, командиру 42-го пехотного корпуса и начальнику 5-й Кавказской казачьей дивизии направить все полки 5-й Кавказской казачьей дивизии с артиллерией, 23-й Донской казачий полк и все остальные казачьи части, находящиеся в Финляндии, в Петроград в распоряжение начальника Петроградского округа полковника Полковникова. Причем если нет возможности перевезти по железной дороге, эти части должны были идти походным порядком [18]. В ходе данного разговора одновременно была передана и еще одна телеграмма с приказом Керенского командующему Северным фронтом немедленно отправить в Петроград все полки 1-й Донской казачьей дивизии со своей артиллерией по железной дороге, а в случае невозможности сделать это – походным порядком [19]. Вместе с Керенским приказ подписал и войсковой старшина Греков от Союза казачьих войск [20]. Но находившиеся в Финляндии 5-я Кавказская казачья дивизия и 23-й Донской казачий полк не выполнили поступившего приказа и не покинули места своего расположения. (А через два дня полковые казачьи комитеты 5-й Кавказской дивизии приняли постановление о том, что «...казаки не будут выполнять приказов Временного правительства, а пойдут вместе с Советами» [21].)
В течение всей ночи с 24 на 25 октября между штабом Петроградского военного округа и членами правительства, с одной стороны, и 1-м, 4-м и 14-м Донскими полками, с другой, шли телефонные переговоры относительно выхода этих полков к Зимнему дворцу на защиту правительства [22]. По словам Керенского, казаки настаивали на придании им пехотных частей и «...упорно отсиживались в своих казармах и на частые телефонные звонки все время отвечали, что они через 15–20 минут „все выяснят“ и „начнут седлать лошадей“ [23]. В результате многочасовых переговоров к Зимнему на Дворцовую площадь прибыло только три сотни 14-го Донского полка [24]. Утром 25 октября командиры всех трех донских полков довели до сведения правительства, что общим решением полковых комитетов казаки отказываются выступать на защиту правительства без поддержки пехотных армейских частей, броневых автомобилей и пулеметов [25]. Свой отказ действовать без пехоты они подтвердили при ответе на новый телефонный приказ штаба Петроградского военного округа о немедленном выступлении [26]. Условие привлечения пехоты для совместных действий казаки выдвигали отнюдь не просто так. За этим скрывалась не чисто военная тактическая подоплека (боязнь самостоятельного выступления ввиду малочисленности и отсутствия вооруженной поддержки со стороны пехотных полков), а скорее политическая. Для казаков „пехота“, состоявшая из крестьян и рабочих, являлась выразителем доминирующих политических взглядов и настроений большинства населения страны. Поэтому, говоря о возможности каких-либо действий в поддержку правительства только совместно с пехотой, казаки присоединялись к воле народа, выразителем которой, по их мнению, могли служить солдаты столичного гарнизона. Днем 25 октября в Зимний прибыла делегация казачьих полков. Министры А.И. Коновалов и Н.М. Кишкин уговаривали прибывших защищать правительство. В ответ казаки вновь категорически заявили, что „...ни один казак не выступит“ [27]. На возобновившемся после этих безрезультатных переговоров заседании Временного правительства Коновалов сообщил о безуспешных попытках уговорить казаков [28]. В эти тревожные часы по казармам казачьих полков ездили председатель Предпарламента Н.Д. Авксентьев, представители правительства, безуспешно пытавшиеся уговорить казаков выступить на защиту Временного правительства [29].
Максимальные усилия с целью повлиять на позиции казаков прилагал Совет Союза казачьих войск. На состоявшихся 25 октября в его помещении нескольких заседаниях присутствовали и специально приглашенные члены полковых комитетов 1-го, 4-го и 14-го Донских полков. Но, несмотря на все их увещевания, казаки однозначно заявили о нейтралитете всех трех казачьих полков [30]. Члены Совета Союза есаул Аникеев и прапорщик Худяков много раз приезжали в казармы донских полков, вели там переговоры, но выступления казаков без выдвинутых ими условий добиться не смогли [31]. В такой ситуации Совет Союза казачьих войск прибегнул даже к тому, что от своего имени направил специальное обращение проходившему в Киеве общефронтовому казачьему съезду с просьбой «при помощи резолюции съезда опомнить казачьи полки в Петрограде» [32].
Вечером 25 октября в 21 ч. 45 мин. казаки трех сотен 14-го Донского полка, находившихся на Дворцовой площади, поставили в известность членов правительства о своем решении уйти в казармы [33].
Позиции донских казаков во время восстания в столице, учитывая численность и уровень боевой подготовки красногвардейцев, практически нейтральные позиции основной массы солдат гарнизона, во многом непосредственно сказались на его ходе, бескровном характере и отчасти на общих итогах. При этом не следует упускать из виду такие важные факторы, как значительные боевые возможности казачьих полков, пассивность подавляющего большинства солдатских частей. Так, по подсчетам известного зарубежного исследователя Р. Пайпса, в восстании на стороне большевиков участвовали только 4% общего числа солдат столичного гарнизона [34]. К тому же следует добавить, что это были солдаты запасных полков и батальонов, уровень военной подготовки и боевой дух которых были крайне низки. По свидетельству П.Н. Краснова, прибывший к нему из Петрограда сотник Карташов характеризовал столичный гарнизон как «не знающий, на чью сторону стать, держащий нейтралитет» [35]. Современные исследователи указывают на то, что солдаты Петроградского гарнизона во время восстания «...заняли пассивную позицию, отсиживались в казармах и требовали от обеих сторон перехода к переговорам» [36]. В таких условиях за позициями казаков весьма внимательно наблюдали не только обе противоборствующие стороны, а также и некоторые силы, занимавшие выжидательные позиции, в частности многие юнкерские училища Петрограда. Так, вечером 25 октября часть училищ запрашивала донские полки относительно их намерений выходить на защиту правительства. Получив от последних уклончивый ответ, юнкера воздержались от каких-либо активных действий и остались на местах [37].
Оказавшись в очень сложном и практически безвыходном положении, члены Временного правительства уповали на прибытие в столицу верных частей с фронта, прежде всего, конечно, казачьих полков. Утром 26 октября прибывший в штаб Северного фронта Керенский вновь приказывает частям 3-го конного корпуса двигаться на Петроград. Благодаря усилиям его командира генерала Краснова днем этого же дня первые эшелоны с казаками отправились в путь. Правда, Краснову удалось собрать весьма незначительные силы: всего шесть сотен 9-го Донского полка и четыре сотни 10-го Донского полка. Причем эти сотни были так называемого слабого состава и насчитывали примерно по 70 казаков в каждой. По словам самого П.Н. Краснова, на Петроград двинулось в общей сложности 700 казаков [38].
Общие настроения казаков, шедших на столицу, так же как и противостоявших им красногвардейцев, солдат и матросов, были далеко не воинственными. Приказ о движении на Петроград они исполняли с большой неохотой. Цели похода оставались для них во многом неясными, к тому же, как верно заметил А.И. Деникин, в то время «...казаков сильно смущали их одиночество (т.е. отсутствие поддержки со стороны других, прежде всего пехотных, армейских частей. –
В тот же день к войскам Краснова подошло еще две сотни 10-го Донского полка с 2 орудиями [42]. 28 октября Краснов отдает приказ о дальнейшем наступлении на Петроград [43]. В этот же день его части занимают Царское Село. Тогда же к ним подходят на подкрепление три сотни 1-го Амурского казачьего полка из состава Уссурийской конной дивизии. Но амурцы, по словам Краснова, заявили, что «...в братоубийственной войне принимать участия не будут, что они держат нейтралитет», и отказались даже выставить заставы для охраны Царского Села и смены усталых донцов [44]. В это же время и сами донские казаки через свои полковые комитеты заявили Краснову, что до подхода пехоты они дальше не пойдут [45].
