ГОСПИТАЛЬ РАЙТМАНА, НЕСКОЛЬКИМИ ДНЯМИ ПОЗЖЕ
Массовых прорывов червей так и не последовало. Если Саранча и выходила на поверхность, это были единичные случаи.
Дом не хотел признаваться, что скучает, когда ему не приходится бороться за выживание. Он не знал, чем заняться в минуты покоя, и в этом он был не одинок.
— Черт, надо бы изобрести какое-то хобби, — однажды сказал Коул. — Только вот где его взять?
— Дразнить Бэрда, — подсказал Дом. — И наблюдатели тоже будут довольны.
Даже сильно сократившаяся флотилия 'Королевских воронов' воспользовалась некоторым затишьем в войне и половину машин предоставила в распоряжение команды технического обслуживания. Дом чувствовал, что грядут большие перемены, но не обнаруживал в душе радости по этому поводу. Возможно, он не видел смысла менять образ жизни, пока не нашел Марию.
Но вскоре появились признаки новой беды — с окружающей средой, а не с червями. На утреннем разводе патрулей впервые прозвучало сообщение от сотрудника геологоразведки. В нем говорилось, что в поселениях бродяг появилось множество беженцев, которые спасались от наводнения в Толлене, находившемся в двух часах лета от Хасинто.
— Разве это наши проблемы? — спросил Хоффман. — У нас что, нет других дел, как поддерживать общественный порядок вне зоны безопасности?
— Сам по себе этот факт еще не является проблемой, — ответил геолог. — Но нам не известна ни причина катастрофы, ни ее возможные последствия. Они могут быть незначительными, но могут быть и ужасными. Хорошо, что у нас есть данные спутниковой съемки. — Он вытащил из кармана сложенный листок бумаги. — Мы только сегодня получили этот снимок из центра чрезвычайных ситуаций. Весь район ушел под воду. Помогите нам, недотепы. Хоть это и не точные данные, зато все отлично видно.
Дом уже десять лет прочесывал поселения бродяг вокруг Хасинто. Он был не против навестить и более отдаленные районы, потому что среди бродяг могла быть Мария — или, в крайнем случае, хоть какая-то информация о ней.
— А разве там еще кто-то остался? — спросил Бэрд. — Я думал, город эвакуирован еще два года назад.
— Бродяги, — ответил Коул. — Повсюду есть бродяги.
Бэрд фыркнул:
— Ну вот, я же говорю, что там никого не осталось…
После Дня-П Дом пару раз бывал в Толлене: унылое место, мрачные общественные здания и бесконечные автострады на высоких опорах. Таким он видел этот город до того, как им завладела Саранча. Сейчас он был потерян для Коалиции.
— Хотите, чтобы мы слетали туда посмотреть, полковник? — спросил Маркус. Неизвестно, что произошло между ним и Хоффманом, но, похоже, они опять достигли некоторого взаимопонимания. Дом надеялся, что это надолго. — Так, на всякий случай?
— Только помните, что мы не можем эвакуировать гражданское население, — предупредил Хоффман. — Вертолеты к этому не приспособлены. Если вы и полетите туда, то лишь при одном условии: ни при каких обстоятельствах не привозить с собой пассажиров.
Дом решил попозже отвести Маркуса в сторонку и объяснить его приказ. Распоряжение Хоффмана относилось скорее к воспоминаниям о мысе Асфо, а не к возможным намерениям Маркуса превратить разведывательный полет в гуманитарную миссию. Он до сих пор в некоторой степени чувствовал свою ответственность по отношению к тем, кто остался вне интересов Коалиции.
Но Дом давно научился видеть сквозь маску строгости Хоффмана, который всегда был недоволен всем и всеми. Под этой личиной скрывался страх провала, страх, что впоследствии о нем будут говорить как о неудачнике, который после окончания Академии не заслужил ни одного повышения. Хоффман боялся, что, как и всякий нормальный человек, может уступить своим чувствам и это будет замечено более достойными людьми и использовано против него. Похоже, он взвалил на свои плечи весь груз ответственности за выживание человечества и собирался нести его в одиночку. А больше всего он боялся, что его подчиненные будут ранены или убиты по его вине.
'Несчастный старик. Даже после того, что он сделал с Маркусом… Все равно он несчастный старик. Тем не менее он помог мне протащить Маркуса на борт вертолета. Он все тот же человек, которого я давно знаю'.
Дом заметил, что и Маркус все больше ощущал свою ответственность за других. Возможно, Хоффман ненавидел Маркуса как раз потому, что у них было так много общего. Хоффман всегда принимал участие в сражениях, даже в тех случаях, когда этого не требовалось, и иногда становился глухим к каким-то приказам, ссылаясь на плохое качество связи. Вероятно, Маркус тоже видел их сходство и не мог не опасаться, что с годами превратится в такого же Хоффмана.
— Значит, осмотр достопримечательностей, — подвел итог Маркус. — Только облет территории и разведка. Полетим ты, я и Бэрд.
— Светомассовая? — спросил Бэрд.
— О чем ты?
— Нам неизвестно, какие разрушения она произвела при взрыве. Возможно, оседание почвы затронуло подземную реку. Этим объясняется появление громадных масс воды, о которых никто раньше не знал.
Маркус пожал плечами:
— Постараемся выяснить. А местным жителям мы ничем не можем помочь.
'Вороны' редко улетали так далеко от города. Обычно эти ценные машины были слишком заняты. Когда Дом забрался в кабину, он ощутил исходящее от экипажа не то чтобы волнение, но повышенный интерес. Командиром вертолета на этот раз у них был Барбер, а пилота звали Гилл Геттнер. В одном из страшных снов Дому привиделось, будто доктор Хейман грузит его в вертолет, управляемый Геттнером, и говорит, что он останется инвалидом пожизненно. Они оба, похоже, принадлежали к одной категории людей, не переносивших вопросов по поводу их профессиональной деятельности.
Во время предполетной проверки Барбер молча закатил глаза.
— Я уже несколько лет не бывал так далеко на юге, — сказал Геттнер. — Не уверен, что найду это место на карте.
— Меня это утешает, — буркнул Бэрд.
— Хочешь сказать, что ты справишься лучше, мальчик с бензопилой?
Дом сильно пихнул Бэрда локтем в ребра.
— Нет, лейтенант, — сказал Дом. — Наш приятель немного нервничает перед полетом.
— О, тогда я сам сложу его парашют…
Барбер почти неслышно пожелал им счастливого полета и пристегнул страховочный ремень. Через дверь вертолета было видно, как внизу под ними концентрическими кругами расходятся разрушенные пригороды, словно кольца мишени с пятном Хасинто в центре. По мере удаления к югу стали попадаться разрозненные поселения, мгновенно скрывавшиеся под листвой деревьев, что напомнило о множестве людей, предпочитавших ненадежные укрытия своих жилищ стенам охраняемого города. Поблизости от Толлена лесные массивы вновь сменились руинами пригородов.
Дом, как его учили в десантном отряде, запоминал проплывавшую под ним местность и старался хотя бы примерно определить расстояния и азимут. Затем ему показалось, что вертолет описывает круги.
— Барбер, — заговорил Геттнер, — не мог бы ты посмотреть для меня последние данные но ориентирам?
Барбер потянулся к карману на переборке за бумажными картами:
— Но им не меньше шести лет.
— Да, но города не ходят с места на место…
— Я же говорил, — пробурчал Бэрд, но вовремя остановился.
Геттнер заложил еще один вираж. Между полуразвалившимися башнями и зданиями что-то ослепительно блеснуло.
— Ох, проклятие! — выдохнул Дом.
