Город Жемчуга

– А есть ли какая-нибудь разница между вашим отношением к вес'хар и к людям? Как вы относитесь к тому, что наша колония по воле случая оказалась на этой планете?

– Быть может, мы понравимся друг другу как соседи. Мы слышали, что вы, как и мы, размножаетесь много быстрее вес'хар.

– Судя по всему, так оно и есть.

– Сколько особей населяет ваш мир?

– Когда я улетал с Земли, ее население насчитывало около восьми биллионов.

– У вас с нами много общего.

– Мы искали способы остановить рост населения.

– Да. Судя по всему, у вас нет другого выхода.

– А как вы думаете, вес'хар попытаются вновь выпереть вас отсюда?

– Они попытаются остановить наш корабль, сделать нас вроде них, статичными. А мы по натуре колонизаторы и завоеватели. Если бы вес'хар не мешали нашей космической экспансии, то между нами не было бы никаких разногласий.

– Я не знал, что вес'хар выполняют полицейские функции где-то еще, кроме Безер'едж. – Эдди сознательно не использовал слова «миротворцы». – Они что, пытаются запереть вас на вашей планете?

– С'наатат. Он всему виной. Трудно убивать. Он живет вечно, так говорят вес'хар. И сейчас, если возникнет конфликт, они вновь используют воинов, зараженных с'наатат…

– Все это мифы, – заметил переводчик юссисси, обращаясь к Эдди, когда интервью официально закончилось. – Хоть вес'хар много меньше, но они… они… технически опережают исенджи. Они убили миллионы исенджи, пытаясь остановить их экспансию. Что же касается с'наатат, то есть легенда о воине вес'хар, которого нельзя убить. Но это всего лишь пропаганда. Я думаю, что люди тоже занимаются пропагандой во время войны. А если у вас большие потери, вы всегда пытаетесь найти в вашем враге что-нибудь странное, необычное.

– Да, знакомый трюк, – заметил Эдди. – Но я хотел бы спросить относительного того исенджи, с которым я беседовал. Неужели он и в самом деле так ненавидит вес'хар?

– Да. Исенджи могут передавать свои воспоминания. Их ненависть очень сильна.

– Однако вы уживаетесь с ними.

– Мы не собираемся принимать чью-либо сторону. К тому же вес'хар в любой момент могут прийти нам на помощь, нужно только попросить.

Эдди задумался об огромных космических кораблях, повисших в небе планеты. Он почувствовал себя песчинкой, пещерным человеком, в руках которого каменный топор.

– А вес'хар страдают?

– Страдают?

– Испытывают сочувствие, раздражение. Может, им неприятно вспоминать то, что они сделали в прошлом?

– Нет. А если и есть что-то похожее, то совсем не потому, что они стали действовать, не предупредив вас. Они ведь предупредили вас о появлении исенджи. К тому же они всегда говорят, что делают. И они не признают никаких оправданий за недоразумения.

– Значит, они и в самом деле осуществляют полицейский надзор над исенджи в окрестностях Безер'едж и Вес'едж.

– И сейчас, и в прошлом.

– Но это, в свою очередь, подразумевает очень агрессивную политику.

– Они не идут на столкновение с другими расами, если те им не угрожают… Хотя они могут остановить кого-то, если посчитают, что подобная угроза может возникнуть. Они считают, что их долг – поддерживать равновесие. Равновесие – вот их основа. Равновесие и ответственность.

Эдди стал шарить по ручкам настройки канала. Ему нравилось говорить с юссисси, и он попробовал отрегулировать звук, чтобы четче слышать голос собеседника. Внешне эти существа казались пушистыми, но были нисколько не симпатичны.

– Значит, выходит, люди имеют права, вес'хар имеют обязанности, – рассмеялся Эдди. – Много лет назад жил один человек, писавший очень популярные книги. Его звали Уэллс. Так вот – он сказал, что журналистика для того и существует, чтобы помогать превращать мысли в фразы.

– Получается, что я так до конца и не понял вашего термина «журналист». Вы не только занимаетесь сбором и широким распространением новостей.

Тут Эдди вспомнились его худшие дни на телевидении. «Нет, черт побери».

– Мне больше нравится представлять нас как историков современности…

После того как связь с юссисси прервалась, Эдди стало жаль, что он не успел высказаться до конца. Историки не имели никакой ответственности за истинность того, о чем сообщали. Каждый из них мог делать новые открытия или опровергать открытия других, но все, о чем они говорили, касалось событий прошлого, давно умерших людей. Журналисты говорили о настоящем, но порой, не видя полной картины, они могли причинить вред живым. Он и сам делал это довольно часто. Иногда он даже сожалел об этом.

Потом Эдди задумался о с'наатате. Как бы причудлива ни оказалась жизнь на другой планете, с'наатат не мог быть ничем иным, как мифом. А о мифах не стоило беспокоиться. Ну а если он в самом деле и не миф вовсе… Ладно, пока об этом думать не стоит.

Упаковывая оборудование, Эдди думал о двух вещах.

Он задавал себе вопрос: выйдет ли на широкие экраны его первый репортаж о Константине? Оригинал уже был отправлен на Землю со световой скоростью. Очаровательный, удивительный репортаж.

Еще он думал о том, получил ли Грэм В иле й, почтенный сто-четырнадцатилетний старец, находящийся сейчас в доме для престарелых, привет от него. А может, он даже посмотрит по Би-би-си последний репортаж Эдди Мичаллата.

Жизнь была хороша. Удивительна и хороша.

Арас услышал шаги Шан за двадцать секунд до того, как она резко распахнула дверь и перешагнула через порог.

Он приготовился отразить нападение. Встретиться с разъяренной Шан было ничуть не лучше, чем с разъяренной Местин. Суперинтендант каким-то совершенно неведомым способом разом высвобождала в Apace те мужские инстинкты, которые требовали от него беспрекословно подчиняться женщине.

Шан с грохотом захлопнула дверь и вытащила шебу.

– Смотри, – приказала она. Голос ее звучал грубо, хрипло. – Смотри!

И она, не дрогнув, рассекла клинком ладонь, а потом вытянула раненую руку в сторону Араса.

Арас отвел взгляд. Она схватила его за волосы и рывком повернула его голову. Он замер, потому что все инстинкты вес'хар требовали от него оставаться спокойным и постараться реально оценить угрозу. Он видел, как порез на руке Шан перестал кровоточить и стал быстро затягиваться.

– А теперь объясни мне, что все это значит, – прошипела Шан.

– Вы умирали.

Она отпустила его волосы.

– Ты сделал это! Ты даже не подумал о том, что станет со мной и моим миром?

– Я думал лишь о с'наатат, поверьте мне.

– Что ты сделал со мной?

– Не знаю. Но я сохранил вам жизнь. – Он ничуть не старался выглядеть неким покровителем, который все всегда знает. Шан разрывалась между двумя противоречивыми чувствами – яростью и страхом, и ему не нужно было принюхиваться, чтобы знать, что она испытывает в данный момент. – Мне жаль. В самом деле