Мальчик смотрел и узнавал все – этот резкий, насмешливый голос, эти быстрые, точные движения, эти насмешливые интонации. Что-то теплое поднялось у него в груди, и совсем по-детски защипало в носу. Он тоже сделал шаг вперед и сказал, в свою очередь:
– Великий царь Микен…
Быстрый, как молния, взгляд.
– А, малыш Майонид. У тебя тоже нет обола? Есть? Давай. А теперь смотрите. Вы присутствуете при испытании первого в мире автоматического устройства для продажи воды. Да перестань ты пялиться на меня, Геракл. Я знаю, знаю, ты хочешь по всей форме доложить, что ты совершил свой последний, двенадцатый подвиг. Считай, что ты доложил по полной форме. Принцип действия автомата предельно прост. Он действует по принципу коромысла – ты не забыл, малыш, как работает подобное устройство? Геракл, если ты не положишь вон в тот угол свою дурацкую дубину, я решу, что ты и вправду поглупел у меня на службе, а это был бы первый случай такого рода. Так, смотрите: вы бросаете медный обол вот сюда, он давит на уравновешенное плечо, которое другим концом закрывает отверстие крана, второе плечо поднимается, и весь объем воды между поднявшейся пробкой и отверстием устремляется в сосуд. Вот так.
И он поднял наполнившийся ковшик.
– Это изобретение, – сказал он небрежно, – которое я сделал несколько месяцев тому назад, – случайно сделал, должен признаться, – будет приносить ежегодно доход в триста шестьдесят таланов меди. Я не говорю уже о том, что любой из владык южных стран отдаст за такой автомат, чего бы у него ни запросили. Вы вполне можете считать, что из крана в данном случае у вас льется не вода, а чистая прибыль – стоит только объявить все источники принадлежащими государству. Ну, ладно, – прервал он себя. – Ты, я вижу, не успокоишься, Геракл, пока не настоишь на своем. Где мое кресло? Вот оно. Малыш, подай мой скипетр. Великий царь Микен Эврисфей слушает тебя, Геракл. Начинай.
И Геракл начал. Он говорил медленно. Эврисфей сидел на троне, прикрыв глаза.
– Выполняя твой приказ, – говорил Геракл, – мы посетили много стран. Мы были на севере и юге, на востоке и, наконец, согласно указаниям всевидящего Нерея, отправились на запад. Наш путь был труден. Много препятствий должны были преодолеть мы на этом пути, выполняя твое приказание. У берегов Понта Эвксинского мы попали в бурю и едва спаслись. В стране гипербореев мы только чудом не замерзли. Это было неподалеку от реки Эридан.
– Там, кажется, ты и имел беседу с одним из семи величайших мудрецов света Нереем?
– Да, великий царь. Он-то и сообщил нам, что мы сбились с пути. Надо сказать, – добавил Геракл совсем другим, неофициальным тоном, – надо сказать, что мы здорово сбились с пути. Но, – продолжал он снова торжественно, – ведомые волею отца нашего Зевса, мы направились в Ливию, где на нашем пути…
– Да, – живо перебил Геракла Эврисфей. – Это была славная страница ваших подвигов. На вашем пути, хочешь сказать ты, Геракл, встретился чемпион в абсолютном весе Антей – и, похоже, это был один из твоих самых тяжелых поединков, не так ли?
– Он применял запрещенные приемы! – крикнул мальчик. – Если бы ты видел это, великий царь. Все судьи были местные, и конечно…
Эврисфей погрозил ему пальцем.
– Помолчи, – сказал он. – Разве я не учил тебя, что перебивать взрослых – просто невежливо. Продолжай, Геракл. Ты действительно совершил чудо в этом поединке. Пожалуй, никто не держал на тебя пари даже на равных. А?
– Он был сильным борцом, – признал Геракл. – Вообще-то, вся эта затея была мне ни к чему. Но ему – я имею в виду Антея – обязательно нужно было блеснуть. У него весь авторитет держался на этом. Надо сказать, что такого тяжеловеса я еще не видел. Его захват обеих рук был почти без изъяна. Только резкости ему не хватало. Ну и, конечно, малыш прав – судьи там все были подкуплены. Впрочем, их не надо было даже подкупать – они все были местными, они были подданными Антея – где же тут было ожидать объективности. Зрители просто сходили с ума, когда он бросил меня через бедро в первой схватке. Фу, даже сейчас пот прошиб – я не ожидал от него такой прыти.
– А разговоры, будто он набирается сил от земли?
Геракл вздохнул.
– Это правда. Я слышал об этом раньше, но не мог поверить. Да и малыш сказал мне, что этого не может быть, что это противоречит научным данным. Я долго наблюдал за ним, и, поверишь, этот правдивый секрет оказался до смешного простым.
– Так обычно и бывает с секретами, основанными на недоразумении, – заметил Эврисфей. – Что же это было на самом деле?
– Он просто отдыхал! – воскликнул Геракл. – Я же говорил тебе, что ничего подобного я еще не видел. Он весил по меньшей мере четыре центнера, и когда он уставал – он попросту садился на землю и отдыхал. Он сидел, как овощной бурт, и ты мог делать с ним все, что хотел, – и так продолжалось, пока он действительно не набирался сил. А когда это случалось, он вскакивал и, совершенно свежий, дожимал любого противника. А при тамошнем судействе его сидение на земле вполне проходило, как борьба в партере.
И Геракл вытер пот со лба.
– Пришлось его придушить, – сказал он скромно.
– Он поднял его на вытянутые руки, – снова не вытерпел мальчик. – Он поднял его на вытянутые руки и держал так, пока у Антея изо рта не полилась кровь и он не задохнулся. Мы, конечно, тоже сделали ставки, и если бы в этой проклятой Ливии, где рогатыми агнцы родятся, существовало бы хоть какое-то подобие справедливости, мы должны были унести оттуда все, что там было, вплоть до глиняных чашек. Но там такое поднялось, что мы еле ноги унесли, сам понимаешь.
– «Где рогатыми агнцы родятся» – это что такое?
Мальчик покраснел.
– Это так, – сказал он. – Это мне пришло в голову однажды, когда мы не могли уснуть в пещере. Помнишь, Геракл? Мне пришло вдруг в голову, что не худо бы придумать какую-то другую форму рассказа,
