Совещание закончилось так же внезапно, как и началось. Прин сбежал по сходням «Вейхзеля» со свертком карт под мышкой. Всю ночь он просиде за столом. Изучение операции он начал с проработки теоретической части. Через несколько часов все детали были разложены у него в голове по полочкам. Следует войти в пролив Кирк-Саунд ночью 13 октября, когда не будет яркой луны, а значит, кильватерная струя лодки не будет фосфоресцировать. Для этого ему придется подойти к Оркнейским островам 12 октября и лечь на дно. Прилив начнется незадолго до полуночи, и он двинется вместе с ним, протискиваясь между затопленными брандерами. Когда лодка окажется внутри гавани, ему придется стрелять торпедами по любой обнаруженной цели, а потом удирать полным ходом, прежде чем приливное течение наберет полную силу. Иначе оно просто отбросит лодку обратно в Скапа-Флоу.
Прин явился к Деницу на «Вейхзель» на сутки ранее назначенного, бодрый и веселый. Дениц принял его в своей каюте.
— Итак, Прин? — строго спросил он. — Да или нет?
— Да, герр коммодор.
Дениц медленно прошелся по каюте, сцепив руки за спиной.
— Вы думали о фон Хенниге и Эсманне, которые пытались сделать то же самое в прошлую войну?
— Я думал о них, — ответил Прин.
— И у вас нет никаких сомнений относительно задания?
— Абсолютно никаких!
Дениц повернулся и в упор посмотрел на Прина.
— Это хорошо, — сказал он, протягивая руку. — Готовьте лодку к выходу в море. Удачи!
Подготовка к походу имела одну юмористическую деталь, на которую Прин старался не реагировать, прячась за обычной суровостью. U-47, которая готовилась к долгому патрулированию в Атлантике, была до предела загружена ящиками и мешками с провизией. Внезапный приказ Прина выгрузить большую часть этих припасов показался большей части экипажа бессмысленным. Удивленные моряки перешептывались, убеждённые, что «старик» немного тронулся, не выдержав постоянного нервного напряжения военного времени. Кроме того, воды и топлива на борту оставалось только на 10–12 дней. Для долгого похода этого было слишком мало, но Прин не отдавал приказа заправляться. Механик только качал головой и думал, что матросы, скорее всего, правы в своих подозрениях относительно капитана.
Наступил день отплытия, 8 октября. Прин, одетый в серую кожаную куртку, которую подводники носили во время вахт на мостике, лихо сбил фуражку на затылок и высоким голосом приказал:
— Отдать швартовы!
Стоял теплый осенний день. U-47 прошла Кильским каналом и направила свой острый нос во мрак Северного моря. Она шла на северо-запад. Прин решил хранить цель операции в секрете до того момента, когда U-47 подойдет к Оркнейским островам. Операция была очень опасной, и он не желал, чтобы экипаж лишнее время терзался сомнениями и беспокойством.
Во время похода Прин сторонился остальных офицеров. Он лишь отдал несколько устных приказов. У него на лице уже проступили следы усталости. На плечи Прина рухнул тяжелый груз — ответственность и одиночество командира. Он начал думать короткими, рублеными фразами. Когда Прин стоял на мостике, следя за длинной чередой клочьев пены, которые слетали с загнутых гребней волн, он чувствовал себя одиноким изгнанником. Пронизывающий ветер дул с ледяного севера, гребни волн оделись белыми шапками.
Во время довольно монотонного перехода наблюдатели несколько раз замечали на горизонте клубы дыма. Но Прин только кивал головой, выслушав рапорт, и не отдавал приказа атаковать.
— Следовать прежним курсом, — неизменно приказывал он, стирая брызги с заросшего щетиной подбородка.
Рано утром 12 октября Прин ожил. Мрачная, таинственная озабоченность внезапно покинула его и вернулась обычная нервная живость. Когда Прин поднялся на мостик, его глаза блестели. Он глубоко вдохнул влажный морской ветер, пахнущий дождем. Серые тучи громоздились на хмуром небе. Резкий юго- западный ветер гнал порядочную волну. Прин быстро оглядел горизонт, а затем соскользнул по трапу в рубку.
— Погружение! — скомандовал он.
Вахтенный офицер тут же послушно повторил:
— По местам стоять, к погружению!
Рубочный люк с лязгом захлопнулся, повернулся маховик запора, и офицер нажал на кнопку тревоги. Резкие звонки прокатились по всем отсекам.
Немедленно механик выключил дизеля и подсоединил к валам электромоторы. Были закрыты воздухозаборники и клапаны выхлопа. Каждый отсек приготовился к погружению. На контрольной панели засветились табло: «К ПОГРУЖЕНИЮ ГОТОВ». После этого вахтенный офицер скомандовал:
— Заполнить цистерны!
— Заполнить цистерны! — Эхом повторил механик.
Матрос нажал стопора маховиков затопления и начал вращать массивные колеса, открывая клапаны. Морская вода ринулась в балластные цистерны, и U-47 потеряла плавучесть. Она медленно ушла под воду, оставив после себя только пятно пены.
— Выровнять лодку на перископной глубине! — скомандовал Прин.
Рули глубины, установленные на носу и корме лодки, послушно повернулись, задержав лодку на определенной глубине. Прин щелкнул пальцами и приказал:
— Поднять перископ!
Маслянистая штанга перископа выползла из трюма лодки. Прин откинул ручки поворота перископа и еще раз осмотрел весь горизонт уже из-под воды. Он убедился, что горизонт чист. Еще раз щелкнув пальцами, он приказал:
— Убрать перископ!
U-47 подошла ближе к Оркнейским островам, держась на глубине 20 метров. Вскоре после полуденной трапезы Прин еще раз просмотрел карты, кивнул сам себе и тихо произнес:
— Теперь мы должны погрузиться на 100 метров.
Жужжание моторов и бурление воды за винтами доносились приглушенными шумами даже сквозь корпус и переборки. Потом рули глубины бесшумно повернулись, и U-47 пошла вниз ко дну. Люди напряженно молчали. Их лодка превратилась в слепую рыбу, которая искала место для отдыха. Но на дне моря всегда полно различных препятствий, не нанесенных на карту. Подводные скалы поднимались подобно шпилям затонувшего готического собора, готовые вспороть корпус лодки. Вражеские мины могли разнести ее на куски. Экипаж знал, что Прин полагается только на свою интуицию моряка. Так как небо последние несколько дней было затянуто тучами, ему требовалось узнать точные координаты лодки, поскольку прокладку приходилось вести исключительно по счислению. А ему требовались АБСОЛЮТНО точные координаты. По мере того как лодка погружалась, моряки начали различать неприятное потрескивание — это огромное давление глубины все крепче сжимало корпус лодки.
Так как угол погружения был совсем небольшим, морякам показалось, что пройдет бесконечно много времени, прежде чем лодка достигнет глубины 100 метров. U-47 двигалась вперед очень медленно. Потом мягкий толчок заставил лодку чуть вздрогнуть, под килем послышался скрип песка. Лодка дважды качнулась и успокоилась. Они лежали на дне, на глубине 100 метров, у самых берегов Оркнейских островов.
Медленно тянулись тяжелые часы ожидания. Вечером Прин приказал всплывать. Сжатый воздух начал выдавливать морскую воду из цистерн, и U-47 оторвалась от дна, после чего медленно пошла вверх. На глубине 20 метров подъем был прекращен, и когда лодка перестала раскачиваться, механик повернул рули глубины и поднял ее до 15 метров.
— Поднять перископ! — гаркнул Прин. Он осторожно осмотрел горизонт и сгущающуюся над морем ночь и только потом произнес:
— Всплываем!
