Следствие считать открытым

— Но здесь нет даже следов пергамента или бумаги, — разочарованно пробормотал Штырь, смахивая с плиты огарь, падавшую с факелов. — А если что и было, то в этой сырости все давно уж сгнило — у жмурика даже кожаные сапоги до дыр прохудились.

— К сожалению, ты прав, у него от воды целый панцирь на спине нарос — как у черепахи. Но надпись можно сделать на чем угодно, и в связи с этим у меня возникла занятная догадка. Я могу с уверенностью сказать, что настоящие диверсанты даже в самых ответственных случаях не пользовались бумагой (надеюсь, вы совершенно правильно поняли, что я имел в виду), поэтому писать будущий покойник мог только на камне. Судя по золотистому оттенку значка, который, испуская дух, зажал в зубах наш писатель, — это не просто диверсант, но еще и имперский офицер. Стало быть, писать он мог не иначе как по-имперски, то есть снизу вверх. А значит, своим телом он мог прикрыть часть написанного…

Как всегда, Таниус и Штырь поняли меня с полуслова. Я еще не успел завершить цепочку своих логических измышлений, а они, надев перчатки и обвязав лица платками, уже с осторожностью отрывали старые кости, местами вросшие в плиту. Ура, наш мозговитый расследователь Райен вновь оказался на высоте! Под заизвесткованным трупом обнаружились нечеткие и расплывшиеся, но еще читаемые руны:

«…Я достал его из черной могилы в центре некрополя, сняв с головы живого мертвеца. Оказавшись на мне, он пообещал бессмертие мне и моим людям, и я согласился, даже не подозревая, насколько страшной будет расплата. Я сдвинул его кольца так, как он просил, и с того часа зов мертвых преследовал нас во сне и наяву. Мы стали умирать заживо, наши боевые товарищи прокляли нас и покинули нас. Теперь те, кто грабил запретную могилу, и даже те, кто просто стоял рядом и не нашел в себе сил возмутиться этому позору, — все они лежат вокруг меня. Я, их безумный командир, осмелившийся использовать это, познал, какую страшную силу мы высвободили из плена тысячелетий, и понял, что, возжелав вечной жизни и абсолютной власти, я поставил все сущее на грань уничтожения. Может быть, сила веры и могущество Храма сумеют спасти наш мир от этого дара смерти. А я — не сумел, и в наказание за свое преступление против человечества я умираю последним, всеми проклятый и забытый…»

Что они нашли в могиле Черного Человека и о чем их потом заставили забыть? Что за артефакт, способный погубить мир? Понятие «дар смерти» — совершенно непонятное, его можно применить к чему угодно. Что здесь к чему? И я-то совсем ничего не пойму, да и наши «первопроходцы», наверное, вряд ли понимали, что именно попало к ним в руки. Нда-а-а, объяснил немой глухому…

Вечером того же дня мы наконец выбрались из-под земли. Пещера открывалась в узкое, зажатое скалами и сплошь заросшее терновником, барбарисом и акациями ущелье. Колючие кусты стояли непроходимой стеной — Таниус, отважно попытавшись продраться сквозь них, наглухо застрял уже на третьем шагу, и вытащить капитана удалось только с помощью веревки и ручной тяги.

Определенно, после наших диверсантов в эти дебри никто не хаживал, но искать ту тропу, которую они когда-то прорубили, не было никакого смысла — с той поры прошло немало времени, и та дорожка уже давно заросла. Были, конечно, здесь и звериные тропы, однако передвигаться по ним можно было только на четвереньках или ползком. Штырь попробовал пролезть этим путем, но вскоре вернулся в самом дурном расположении духа, весь исколотый и перемазанный глиной,

— Отсель мы не меньше недели брюхом по грязи проелозим, — хмуро заявил он. — Так не пойдет. Только прорубаться! Райен, расчехляй храмовую газонокосилку!

Какое жестокое оскорбление для боевого меча. Хотя что ему, железо есть железо, знай себе руби, и нет никакой разницы, что подвернется под лезвие.

Так оно и получилось — разницы не оказалось совсем никакой. Вытаскивая Серебристую Луну, я одним неловким движением ухитрился напрочь распороть ножны и прорезать носок своего башмака. Был бы это обычный клинок, я бы сейчас калекой стал. Но, с другой стороны, обычный меч и не разрезал бы стальные кольца стяжек ножен, как заточенный кухонный нож — свежие бублики.

Ну что ж, возьмемся за дело… Примерившись, я рубанул по ближайшему пучку акации, и клинок не встретил совершенно никакого сопротивления. А поскольку я еще и замахивался, аки дровосек топором, да и силушки в удар вложил прилично, меч пролетел намного дальше, походя рассек подвернувшуюся каменную глыбу и ушел в землю чуть ли не по рукоять. Пару секунд спустя мне на спину упала срезанная акация.

Хорошо еще, что это не дерево, а то бы тут и закончились мои приключения… Но какая невероятная сила, какая сокрушительная мощь заключена в тонкой полоске серебристой полированной стали! Пожалуй, с этой штуковиной надо обращаться поосторожнее — так ведь и окружающим невзначай можно руки-ноги поотсечь.

— Поутру двинемся дальше, — тяжело вздохнул я, окинув взглядом ущелье и прикинув, какая титаническая работа мне завтра предстоит. И ведь больше некому — этот клыкастый тесак в чужие руки не вложишь, враз оттяпает. — Отдохнуть надо как следует — день нынче был тяжелый.

«Не просто тяжелый — последний. Странно, что мы вообще живы. Да и живы ли? — думал я, отрешенно смотря, как на фоне алого безоблачного неба зловещий багровый диск с черной короной скрывается за горой. — А если светопреставление уже случилось и во всем мире мертвые восстали, а живые — вознеслись? Вдруг на всем белом свете в живых только мы и остались, и то по воле случая, поскольку при окончательном наступлении Конца Света оказались там, где дозволено быть лишь мертвым? А может?.. Нет, хватит себя накручивать, за сегодняшний день уже столько испытал, что иным и за всю жизнь не претерпеть. Вот же — бегают жучки, скачут кузнечики, какое им дело до „траурного солнца“? Вон — над горами орел парит, а там, в кустах, лиса мышей промышляет. И все — вполне живые. Так что и мы поживем пока, а там видно будет».

Тем временем неразлучная парочка обустраивала лагерь. Впрочем, теперь от лагеря осталось одно название, поскольку из походного снаряжения уцелели только одеяла, топор да котелок, все остальное мы порастеряли в пустыне или бросили в мертвом городе, набив заплечные мешки оставшимися у храмовников флягами с водой и провизией.

Что оказалось очень кстати: раздобыть и то, и другое в этом бесплодном ущелье было весьма проблематично. Одну лисицу мы все же подстрелили, но ее мясо даже в поджаренном виде оказалось настолько вонючим и отвратительным на вкус, что мы, не сговариваясь, выплюнули его и забросили тушку в кусты, где его с удовольствием доели сородичи.

А нам пришлось утолять голод все тем же опостылевшим лежалым армейским пайком и последними горстями горелых семечек. Святые писания Храма утверждают, что священники в древности, стремясь познать сущность бытия, уходили на месяц в горы и питались одними тыквенными семечками. Может, те писания и не врут, только в наше время таких героев-подвижников отчего-то не встречается — наверное, познавать уже больше нечего. Посмотрел бы я на нынешних святош — продержать бы их на этой оскомине эдак с недельку и посмотреть, как они потом взвоют от снизошедшей на них благодати…

Но это как-нибудь в другой раз, а пока что мы вернемся к делам сугубо мирским. Когда люди сыты, отдыхают, расслабились телом и мозгами, наступает самое подходящее время для их тактичного допроса. Медленно потягивая травяной отвар, изготовленный Штырем, я решил, что называется, сразу «взять щенка за шкирку»:

— Ну-с-с, молодой человек, выкладывайте, как, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с магессой Беллианой?

Малек явно не ожидал настолько прямого и бескомпромиссного вопроса и уж точно не был готов на него ответить и тем более с ходу придумать какую-нибудь внятную отговорку. А я продолжал безжалостно «добивать» его.

— И не надо делать изумленные глазки, я прекрасно понял, с кем ты разговаривал сегодня, держа шар в руках. Привет, дружок, Белли на связи… Но ведь волшебные сферы есть только у Небесных магов, не так ли? Вот теперь мне стало ясно, для чего они нужны. А ту, что лежит у тебя в сундучке, ты наверняка стащил из разоренной чародейской башни Аргхаша. Интересно, как ты сумел снять защиту, сам догадался или Белли научила? Впрочем, не важно. Однако если ты хочешь, чтобы следствие шло в правильном направлении и чтобы наши отношения не основывались на подозрениях, то в твоих же интересах рассказать мне все. Как ты понимаешь, я многое про тебя знаю,