— Но почему?! Зачем вам это понадобилось?! Кто мог победить в этой бессмысленной схватке?
— Ты. Мы жили ради тебя. Мы погибаем во имя тебя. Чтобы ты мог идти дальше и четко знал, куда идти.
— Ради меня?! Но ведь ты и Сток — мои лучшие друзья! Разве, поубивав друг друга, вы принесли мне какую-то пользу?
Да я чувствую себя так, словно мне отрубили руки по самые плечи!
— Увы, Валиен, мы умерли бы сегодня так или иначе — взгляни на мое лицо и сразу все поймешь. Это — яд черного анчара, иссушающий кровь. От него нет противоядия. Помнишь черные доски гробов в склепе под мертвым городом? Я и Сток тогда поранились ими.
— Так вы уже тогда знали?
— Нет, явные признаки проявились только сегодня утром, и Сток сразу все понял. Однако мы, превозмогая боль, держались из последних сил, чтобы не испортить тебе день рождения. Но нам предложили сделку — устроить междоусобицу в обмен на ценные для тебя сведения. И мы решили принести тебе последнюю пользу.
— Какие же сведения могут быть для меня ценнее ваших жизней?
— Имя твоего врага. Его знает Сток, так что поспеши к нему, пока он еще держится на этом свете. Хотя ему сейчас много хуже, чем мне. Я хотя бы боли не чувствую — можешь взглянуть на мою ступню.
Нижняя часть латного ботинка Таниуса оторвалась, примерзнув к полу во время его поединка с колдуном в соборе Травинкалиса, и с той поры капитан Фрай носил на этой ноге обычный солдатский сапог. Сейчас из пятки этого сапога торчала длинная стальная спица, одна из тех, что тогда были в руках у Бледной Тени. Серая тварь давно уже уничтожена, но ее смертельно ядовитое оружие, подобранное Штырем в том же соборе, все-таки нашло свою жертву.
— Это была славная битва, на пределе. Сила — против ловкости, мощь — против увертливости. Маленький хитрец все же нашел мое единственное уязвимое место. Впрочем, я ответил Стоку более чем достойно — с поля битвы он уйти уже не смог. Знаешь, я не жалею, что пал в бою с достойным противником, а не загнулся в корчах от странной болячки. И на этой торжественной ноте мой жизненный путь завершается… Ах да, чуть не забыл, возьми магический кристалл. Это мой тебе подарок на день рождения. Вот теперь, кажется, все… Прощай, Валиен, и до встречи в мире ином…
Звонко щелкнув, порвался серебристый браслет, и маленькая искорка, сверкнув напоследок, навсегда исчезла во мраке ночи. Прощай, мой самый верный друг. Да примут Небеса твою освобожденную душу…
Я торопливо поднялся по откосу и пошел обратно — по четкому следу, оставленному покойным Таниусом. Штыря я увидел издалека. Малек неподвижно лежал на травянистом пригорке, в его руках слабо светился стеклянный шар, а в животе тускло блистал, осененный лунным светом, капитанский двуручный меч, воткнутый почти по рукоять.
— Штырь! Ты жив? Лучше бы ты был еще жив, иначе я тебе этого ни за что не прощу!
— Лучше бы я был мертв, чем такие муки принимать. Кровь прямо в жилах засыхает, и вдобавок в брюхе этот ножичек торчит. Я всегда предполагал, что в силу особенности моей работы рано или поздно меня на стальное перо насадят. Но это перо — всем перьям перо. Сейчас только снадобьем и держусь — оно у меня уже в мозгу бродит. И где ж ты бегаешь, Райен? Я тут тебя уже целую вечность жду. С капитаном говорил?
— Да. Его уже нет с нами.
— Тогда я, пока еще в сознании, сразу скажу самое главное для тебя. Когда я вызывал Беллиану, на меня через Сферу вышел твой бесплотный перебежчик и предложил мне сделку. Суть ее тебе уже ясна, последствия — тоже. А полученные в обмен сведения таковы: нашего убийцу и нынешнего твоего главного врага зовут Эргрот Стальной, он самый сильный и опасный колдун в Тайной Седмице и, по-видимому, на всей Южной Земле.
— Он что, прямо так и сказал про себя?
— Слово в слово. Не перебивай. Еще опасайся Верховного Контрразведчика — этот урод мысленно умеет так воздействовать на людей, что те выполняют любые его приказы. Сам Эргрот вынужден ходить у него в подручных, в частности, помогая обращаться с волшебной Сферой.
— И где же мне искать этих злодеев? — грустно вздохнул я.
— Где их искать, как их достать, это — твои проблемы. Ты как-никак сыщик — вот и ищи. А когда будешь уходить, прихвати мою Сферу — вдруг да пригодится. Беллиана объяснит, как ее включать, она также поможет тебе по колдовской части, а вот по боевой… Что ж, теперь самому придется управляться. Но ведь у тебя в руках такое оружие, о котором лучшие бойцы мира могут только мечтать!
— Какой прок от оружия, если им не владеешь?
— Научишься… А знаешь, оказывается, над твоей головой колышется темный нимб, Может, ты и в самом деле — апостол Тьмы?
— Как?!
— Да успокойся ты, это у меня уже видения от наркоты начались. Значит — скоро конец… И, значит, пора открыть тебе мою сокровенную тайну. Не хочу, чтобы в этом мире меня поминали глупыми воровскими кличками. У меня есть настоящее имя и знаменитая родовая фамилия. И ты сразу поймешь, почему я держал их в тайне. Ты и без того, наверное, подозревал меня во всех смертных грехах, и, признаюсь, некоторые подозрения были небеспочвенны. Но если бы я открылся, как меня зовут на самом деле, это коренным образом изменило бы ход нашего… теперь твоего следствия, к которому моя фамильная принадлежность не имеет совершенно никакого отношения. Так уж судьба распорядилась… Короче. Меня зовут Лоран Гористок, а Альдан и Региста — мои старшие брат и сестра. Назвали же меня в честь постоянно отсутствовавшего отца, который еще не являлся национальным героем Фацении, а был заурядным бедным дворянином, проводившим почти все время на войне, но имевшим на руках разваливающийся замок с дырявой крышей и жену с тремя детьми. Из наследства мне тогда явно ничего не светило, а полуголодная жизнь в вечно темных и холодных комнатах, продуваемых злыми сквозняками, меня совершенно не прельщала. Поэтому в восемь лет я окончательно сбежал из дома и подался в Эйс, где был принят, взращен и обучен Синдикатом. Так что, как я уже говорил, к любым достижениям моей семьи я не имею ровным счетом никакого отношения…
— Наверное, тяжело видеть, как твои родственники чуть ли не купаются в золоте и почестях, а самому при этом думать, как завтра добывать хлеб насущный. И всю жизнь скрывать свое настоящее имя…
— Вот только не надо меня жалеть! Я сделал себя сам, я жил так, как пожелал, и получил от жизни то, что хотел, — сплошные приключения. Жаль, последнее, самое интересное, завершить не удалось… Надеюсь, что когда-нибудь потом, там, наверху, ты расскажешь мне финал этой истории?
— Конечно, расскажу. Во всех подробностях. А пока — спасибо за то, что ты был со мной в самые опасные минуты.
— Тебе спасибо — за то, что эти минуты у меня были… Извини, я почти уже тебя не слышу… Прощай.
Вот и все. Остался я один-одинешенек, с двумя мертвыми друзьями на руках. У меня даже заступа нет, чтобы их похоронить. Но есть костер — мой праздничный вечерний костер. Теперь он станет погребальным. Так заканчивают свой путь лишь великие герои.
Штыря… нет, Лорана, я донес легко, а вот с Таниусом возникли проблемы — каждый шаг вверх по откосу давался мне с большим трудом. Когда я все-таки добрался до костра, в глазах мерцали россыпи разноцветных кругов. Опять мне нездоровится, причем болезнь навалилась как-то внезапно — с каждой минутой лицо наливалось огнем. Увы, лечить меня было уже нечем и некому — флакон со спасительной «здравницей», зажатый в холодной руке Лорана, был совершенно пуст.
Мощный столб пламени выплеснулся из самодельного крематория и устремился в небеса. Ночь, луна, я провожаю в последний путь своих друзей. Так завершается день моего рождения — проклятый, ненавистный день, на исходе которого умерла душа Мельвалиена Райена. Хочется плакать, но слез нет. Хочется выть на эту глупую луну, но в горле пересохло, а вода — только в озере. Хотя что мне сейчас вода — где-то у меня было полбутылки лекарства от горя. Миррон ее не допил тогда…
Дрожащими руками я сорвал оплетку, выдернул пробку и одним захлебывающимся судорожным глотком выпил все, что было внутри, не почувствовав ни вкуса, ни запаха. Потом широко размахнулся и забросил
