радостная, улыбка. – Знаешь, кого я сегодня встретила? Бардина Володю! Ну же, помнишь? Такой был смешной юнкер с Малой Грузинки, весь в веснушках, каждый день носил нам левкои, а потом оказалось, что они из сада купца Толоконникова!
– Бардина?! – всплеснула руками Мери. – Ну, конечно же помню! Так он здесь? Живой?!
– И даже не ранен! Приличная форма, кажется, при деньгах…
– Из тыла?
– Непохоже… хотя Сокольский уже ищет с ним ссоры по этому поводу. – Дина взяла подругу за плечи и настойчиво развернула к себе. – Мери, неужели ты даже с ним не захочешь поговорить? Сделай милость, выйди к гостям!
– В таком виде?! – Мери, смеясь, вытянула в пятно света грязные, исцарапанные ноги. – Бардин меня точно не узнает! А узнает – так испугается!
– Тебя сейчас мать родная, будь она жива, не узнала бы, – сердито заметила Дина. – Ну, давай достанем что-нибудь мое, втиснешься как-нибудь.
– Дина, Дина, а руки-то, а ногти? А волосы? А… Да, в конце концов, от меня ведь дымом пахнет и потом! И к тому же я страшно устала… Нет, ни за что! – Мери решительно растянулась на кровати, закинув руки за голову. – Ты, если хочешь, ступай и весели их дальше, а у меня уже нет сил. Я, между прочим, с рассвета на ногах, мы ходили по дальним хуторам гадать…
– Не было у бабы забот – купила себе баба порося! – снова рассвирепела Дина. – Сколько раз мне тебя просить?! Приспичило быть цыганкой – будь на здоровье, только здесь, со мной, в ресторане! Ты прекрасная плясунья, замечательная вторка, мы с тобой могли бы петь дуэты! Ты имела бы бешеный успех!
– Меня дед Илья не отпустит… – Язык у Мери уже заплетался, глаза закрывались сами собой. – Он говорит, что цыганской девочке нельзя… – Не закончив фразы, она заснула на полуслове.
– Тьфу, чтоб тебя! Девочка цыганская нашлась, на мою голову! – в сердцах выругалась Дина. Вздохнув, сдернула со спинки стула шаль, прикрыла ею Мери, дунула на свечу и, стараясь не скрипеть дверью, вышла из комнаты.
В зале уже стояла плотная дымовая завеса. Разговор за столом был таким громким, что скорее напоминал крик, раздавалась грубая брань, удары по столу то ли кулаком, то ли рукояткой револьвера. Кто- то пьяным голосом окликнул Дину, но она, притворившись, что не услышала, быстро прошла через всю комнату и скрылась на балконе.
На улице стояла темно-синяя, свежая, пахнущая морем и цветами южная ночь. Шум из зала почти не долетал сюда, и тихое стрекотание цикад, перебиваемое сонным вскрикиванием сплюшки, слышалось отчетливо. Криво усмехающаяся луна висела над садом, пестря его полосами палевого света. Огромные, низкие звезды искрились и перемигивались, как живые. Над заросшей клумбой, словно отражение звездного неба, вились большие разноцветные светлячки. Дина, кутаясь в шаль, бездумно следила за их пляской.
За ее спиной чуть слышно скрипнула дверь, и Дина с досадой вздохнула. Долго ждала, не оборачиваясь, но сзади больше не доносилось ни звука. Наконец Дина сама удивленно спросила:
– Да кто же там? Проходите, пожалуйста, сюда…
– Виноват, Дина, – послышался смущенный голос, и Бардин неловко шагнул на балкон. – Я сюда вломился, как лось… и сразу же понял, что вы устали и никого не желаете видеть. Хотел было отступить незаметно, но не удалось.
– Неужели вы не пьяны? – изумилась Дина. – Как же это вы, Володя?..
Бардин пожал плечами. Шагнув вперед, остановился рядом с Диной, опершись обеими руками о шаткие перила, и светлячки суматошной стайкой метнулись прочь.
– Я их вам спугнул?
– Ничего, они скоро вернутся. Они летят к свету.
– Вы устали сегодня, Дина. Отчего вы не ложитесь спать? Скоро утро.
– Потому и не ложусь. Через два часа идти в госпиталь. Если я лягу сейчас, то потом меня некому будет разбудить… Если бы вы знали, Володя, как я рада вас видеть!
– В самом деле? – Бардин, похоже, был растерян и не знал, что сказать. Но Дина повернулась к нему с улыбкой, и он тоже неловко улыбнулся в ответ.
– Ну… обо мне-то и говорить нечего. Встретиться с вами здесь… сейчас… Поневоле поверишь в чудо!
– Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса, – медленно, словно с трудом вспоминая, проговорила Дина. – Есть нескудеющая сила, есть и нетленная краса… Помните последний вечер, когда мы с вами виделись? В Москве, на именинах у Тани Щукиной? Мы еще играли в фанты…
– И вы отказались танцевать танго со Щукиным и заставили князя Дадешкелиани читать стихи, – подхватил с улыбкой Бардин. – Кажется, те самые, которые сейчас вспомнили.
– Именно так… – Дина криво усмехнулась. – А он их забыл, и дочитывать мне пришлось самой… потому что… потому что…
– Дина, вы плачете?
– Извините, Володя, ради бога… Я… в самом деле очень устала сегодня. Боже, как глупо, простите… – Дина резко повернулась, чтобы уйти, но рука Бардина остановила ее уже у двери.
– Это вы простите меня. Я неосторожно напомнил вам… У вас с Дадешкелиани был… роман? – Последнее слово Бардин выговорил очень неуверенно.
Дина кивнула. И тут же изумленно вскинула голову, не замечая, как слезы тут же потекли по щекам.
– Откуда вы можете это знать? Зураб не мог вам…
– О, разумеется, нет! – заверил Бардин, и даже в темноте было заметно, как он покраснел. – Это, так сказать… мои личные домыслы. Вы же помните, я, как и другие, искал в те дни вашего расположения…
– А я, простите, даже не замечала. – Дина неловко вытерла слезы, улыбнулась, глядя на Бардина блестящими глазами.
– Ну… я, признаться, и не надеялся. При моей смешной наружности было бы весьма глупо претендовать на ваше внимание.
– Оставьте, Володя, как вам не стыдно… Вам и форма была так к лицу, вы выглядели очень мужественно…
– Угу… Иванушка-дурачок в мундире обер-офицера! – совершенно искренне рассмеялся он, и Дина невольно улыбнулась в ответ. – А уж на фоне поручика Дадешкелиани… – Бардин пресерьезнейшим образом вытянул руки над головой, потом широко развел их в стороны. – Он же обо все лампы в доме стукался головой! Или плечами! Мне оставалось только незаметно раствориться…
– Но как вы узнали? Неужели у меня тогда все было написано на лбу?!
– Не у вас, а у Дадешкелиани. И не только на лбу, а везде, где можно было… Но, слово чести, я ничего не знал наверное! Просто, возможно, оказался наблюдательнее прочих ваших поклонников. Ну, а позже меня пожалела княжна Мери… и, очень сочувствуя, дала понять, что сердце ваше занято. Мне оставалось только сложить два и два – и похоронить свои последние надежды.
– Ох уж мне Мери… всегда ей всех жаль, – полусердито буркнула Дина.
– Княжна и княгиня живы? Вы что-нибудь знаете о них? – осторожно спросил Бардин.
– Анна Николаевна умерла. А Мери – и жива, и в добром здравии.
– Ей удалось уехать?
– М-м… да. – Дина торопливо искала возможность для смены разговора. – Володя, но что же мы все время только обо мне… Как вы жили? Вы были на войне?
– Разумеется.
– Конечно, что же я спрашиваю… Вы ведь еще в восемнадцатом вместе с Солонцовым уехали к Каледину на Дон! И более о вас ничего не было слышно. Где вы воевали, Володя?
Бардин медлил с ответом. Дина посмотрела на него с удивлением. Затем, отвернувшись, негромко сказала:
– Вы можете не отвечать. Это ни в коем случае не изменит моего мнения о вас. Время сейчас такое, что каждому есть что скрывать, но вас я знаю с детства и никогда не поверю, что… Впрочем, неважно. Поговорим о другом.
– Дина… – Бардин казался растерянным. – Но мне в самом деле не в чем оправдываться. Просто
