Понятно, что экспертиза в момент определит, что подпись не его. Но шуму будет предостаточно. И подозрения останутся. И никакой суд полной реабилитации не даст. И репутация к чертям собачьим полетит.
Все это можно свести к минимуму, если предъявить Балашова на блюдечке с голубой каемочкой.
Калемочкой, как говорила в детстве Ольга.
— Иди, Миш. Прямо сейчас иди. Конечно, дома он вряд ли, так что придется всех родственников и друзей ставить на уши. Одноклассников, случайных подружек… Ну, не мне тебя учить.
Вообще-то сейчас Миша не отказался бы, чтобы его поучили. Как-то не доводилось ему расследования проводить.
С другой стороны, лиха беда начало. Попадись ему этот Балашов, набил бы морду без зазрения совести. У своих воровать — это ж какую надо иметь, блин, харизму?! Или как ее? Карму, что ли? Людочка очень такие слова любит и верит во всякие ауры, астральные путешествия и все такое прочее.
С кем поведешься…
Терехин воровато взглянул на шефа, понимая, что думает не о том, о чем следовало бы. Панин смотрел на него серьезно и с ожиданием. Значит, доверяет все-таки. Спецслужбы погодим еще вызывать, сами разберемся.
И хрен с ней, с аурой и харизмой. Найдем гада и прищучим.
— Найдем, — вслух пообещал Миша, окончательно проникнувшись возложенной на него миссией.
И ушел в отдел кадров выяснять всю подноготную гада Балашова.
Кирилл отхлебнул остывший кофе, пожевал печенюшку и подумал, не отправиться ли за помощью к Ромке. К Роману, то бишь, Геннадьевичу.
Никогда ему этот Балашов не нравился. Все-таки работает интуиция, значит? Чуйка, как выражался бывший председатель бывшего колхоза Семен Карпыч.
И что это его на воспоминания сегодня тянет?
Погодим еще Ромке звонить. Сами справимся, подумал Кирилл, как давеча его начальник службы безопасности. Главное ведь не профессионализм. Главное — вдохновение. Не за страх, а за совесть, как говорится, будем работать.
Он поднялся на второй этаж, решив, что неплохо бы разобраться с делами, пока Терехин ищет подступы к Балашову.
— Я вам в сотый раз, девушка, повторяю, что сегодня Кирилл Иванович не придет, — услышал Кирилл терпеливый Машкин голос.
Ну-ну. Может, и правда не идти?
Если уж собственная секретарша отчаялась увидеть шефа на рабочем месте, не стоит, наверное, ее разочаровывать.
— Я все же подожду. Он мне срочно нужен, — сказала невидимая Машкина собеседница, и Кирилл ухмыльнулся.
Приятно все-таки, когда ты кому-то нужен. Даже если это незнакомая девица, штурмующая твою секретаршу.
— Здрасте, — весело сказал Кирилл, входя в приемную.
Машка скривилась. Она не любила выглядеть вруньей. А именно так получилось. Но когда до нее дошли слухи, что начальник заперся в комнате охраны и что-то серьезное обсуждает с Терехиным, — случай беспрецедентный! — она решила, что сегодня всех посетителей смело можно отправлять подальше.
— Здрасте, Кирилл Иваныч, — обиженно протянула она. — Это вот к вам. По личному делу.
«Я все, что могла, сделала. А если вам приспичило явиться в неурочный момент, когда я уже почти отшила эту настойчивую девицу, то и разбирайтесь с ней сами! А я умываю руки!» — вот что означал Машкин тон.
Проницательный Кирилл улыбнулся секретарше всепрощающей отцовской улыбкой и перевел взгляд на кресло, в котором устроилась уже посетительница.
— Добрый день, — пискнула она оттуда. И Кирилл обомлел.
Это была та самая. Из кафе. В длинном, бледно-зеленом шарфе, с нервным румянцем на щеках, но уже без очков.
Очень темные, круглые глаза смотрели на него с ужасом.
Хотел бы он знать, что она тут делает.
— Кофе подать? — осведомилась Маша, и Кирилл не сразу понял, что это она у него осведомляется.
Он здесь начальник.
Ага. Все так и есть.
Только слишком много всего-то. И бумаги поддельные, и Балашов сбежал, и девица загадочная — ну, шпионка, точно шпионка! — сначала в кафе, а теперь в кресле в его приемной!
— Вы кофе будете? — душевно поинтересовался Кирилл.
Этого просто не может быть!
Честное слово, она удивилась бы меньше, если бы увидела сейчас собственными глазами, как в приемной секретаря «Русского дома» приземляется летающая тарелка и по лесенке спускаются к ней маленькие, зеленые человечки.
Никаких человечков не было и не предвиделось.
Алена даже потерла глаза для пущей уверенности. Ничего не изменилось.
Тип из кафе — супергерой, сериальный мачо, великолепный, шикарный, будто шагнувший с обложки «Менс-хелф», высший слой, элита! — стоял перед ней и был не кем иным, как Паниным Кириллом, едрит его, Ивановичем.
Она не могла так думать. Она никогда в жизни не ругалась, даже на фиг не посылала никого. А сейчас в голове назойливо вертелась известная и неизвестная брань.
И когда он спросил у нее, — каким-то странным заторможенным голосом, — будет ли она кофе, Алена едва не ответила, куда ему следует этот кофе запихать.
Сдержалась в последний момент, слегка успокоенная мыслью, что Панин не стал бы следить за ней сам. Наверняка у него для этого целая команда специально обученных людей.
— Я буду кофе, — сказала она и вылезла из кресла.
Следующая мысль была о том, что он очень высокий. Гораздо выше всех ее знакомых мужчин. Потомок Петра Первого или брат Филиппа Киркорова, не иначе. Опять же смуглый, и волосы цвета вороного крыла. А глаза синие. Васильковые. Изумительные васильковые глаза.
Зачем он за ней следил, а?
Или это была обыкновенная случайность?
Она никак не могла сосредоточиться и подумать нормально. Все в голове перемешалось. И Лешка ушел, и песни они с Ташкой пели, и бандиты на пороге стояли, и телефонный невидимка угрожал ей страшным, ненавидящим голосом.
Да так и сбрендить не долго!..
Особенно, если смотреть в синие глаза того, кого меньше всего на свете ожидала увидеть здесь и сейчас.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказал он. Алена оглядела кабинет, но все было, как в тумане, и она решила, что обстановку оценит потом. Устроилась на диване.
Он сел за стол, хотя места рядом с ней было предостаточно.
О чем она думает, разрази ее гром?!
— Кофе, — доложила секретарша, вкатив маленький серебристый столик.
— Спасибо, Маш, — откликнулся он, и на этот раз его голос прозвучал совсем иначе — спокойно, уверенно, доброжелательно.
В эту секунду Алена вспомнила. Ну конечно, вот почему он показался ей знакомым! И слежка тут ни при чем, зачем бы ему следить за ней! Это она, идиотка, от страха последних мозгов лишилась!
Ташка тогда затащила ее мерить пальто. А он стоял рядом. И, кажется, даже налетел на нее, и Алена, не в силах оторваться от пальто, не разглядела сначала ни васильковых глаз, ни безупречно выбритых резких скул, ни угольно-черных вихров, задорно торчащих в разные стороны. Художественный беспорядок,
