Хотел бы он посмотреть на это, блин, совершенство, не выдержав однажды, заявил с ехидцей Кирилл.
Вот. Вот в чем дело. Вот почему он злится и места себе не находит.
Ему, действительно, хочется увидеть ее.
— Ну, как тебе? — горделиво спросила Ольга, все махая шарфиком перед его физиономией. — Правда, красотища?
— Да уж, — пробурчал он и уткнулся в бумаги.
Процесс шел своим ходом — очень медленно, но верно, и Кирилл должен был кое-что контролировать, кое-где корректировать, кое-кому напоминать о себе. У него неважно это получалось. То и дело приходилось брать себя за загривок и вытаскивать из мыслей про Алену в мысли про работу. Опыт барона Мюнхгаузена ему бы, пожалуй, сейчас не помешал. Слухи о незаконной сделке, конечно, просочились, но не в таком количестве, как он ожидал. Все прошло легче, будто по касательной.
Или ему было просто недосуг проникнуться сложностью ситуации?
Все время он тратил на то, чтобы заставить себя не думать о ней.
А когда не получалось — все-таки думал. И ничего эти думы не приносили, кроме ощущения полета. Только не вверх, а вниз — кубарем в пустоту. Потому что все заранее известно. Она не станет затевать с ним никаких романов и не будет считать его «бой-френдом». У нее так не получится.
А по-другому он не умеет.
Пару раз он был так на себя зол, что решался сменить направление. Хотя бы попробовать. Ну, вдруг, вдруг, уговаривал себя, удастся полететь вверх? И срывался из офиса, что-то врал ставшей чрезмерно активной Анжелике, избегал вопросительных взглядов сестры, и — покупал цветы, готовил никому не нужные речи, трясся от страха и презрения к самому себе, сидя в машине перед ее подъездом.
Нет. Не получалось.
«И никогда не получится, признай это и живи дальше. Бой-френдом случайных девиц и ухажером бизнес-вумен.
Все остальное — не для тебя. Ты не можешь — делиться, вникать, быть опорой, играть без правил, или по правилам, но чужим и неведомым. Даже нечего надеяться».
И вдруг Ольга пригласила ее на ужин.
— Если ты уйдешь к этой своей Афродите, я тебя зарежу! — пригрозила сестра, сообщив, что в воскресенье вечером Алена с дочерью придут к ним в гости.
— К Анжелике, — машинально уточнил Кирилл. Что ж. Гости так гости. Вполне невинно. В конце концов, она дружит с его сестрой, почему бы и нет?
Мало ему шарфов, раскиданных повсюду! Мало ему сестричкиных высказываний на тему «Ах, какая женщина, тебе б такую!»
— Ну, к Анжелике! Только она все равно дура! — яростно завопила Ольга, и он очнулся, — и если ты уйдешь, то…
— Успокойся. Никуда я не уйду.
— Да? — удивилась она, не ожидая такой быстрой капитуляции.
По правде сказать, Алене она сообщила, что он точно уйдет. Только после этого заявления та согласилась «посмотреть, как ты живешь». А то, говорит, неудобно отвлекать Кирилла Ивановича в его редкие минуты досуга.
Ну, конечно. А она-то, Ольга, дура дурой, с шорами на глазах. Ничего не вижу, ничего не слышу, изо всех сил делаю вид, что Кирилл Иванович в порядке, и Алену тоже заботит только его покой после многотрудного рабочего дня.
Ладно. Хотят поиграть в независимость, пусть играют.
Посмотрим, как они запоют, когда она сообщит свою суперновость. Если это то, что она думает, вряд ли они и дальше ваньку будут валять, узнав, что впереди — настоящая разлука.
Шикарно все сложилось. Один к одному.
Мысленно Ольга зааплодировала самой себе, доброй фее и злой судьбе в одном лице. Ладно, еще не время об этом. Осталось потерпеть чуть-чуть, и тогда… Или пан, или пропал. Или очередная ошибка, или полный триумф. Оркестр — туш, барабанщики — дробь, в небе — радуга дугой, и на счастливых лицах слезы от избытка чувств.
В конце концов, должно же хоть одному из них повезти. У нее никак не получается, так может брату удастся, а?
Впрочем, если он не перестанет строить из себя придурка, то ни черта не выйдет!
— Ты, правда, останешься? — недоверчиво переспросила она.
Столько времени Кирилл сам себя водил за нос, что очень странным выглядела его теперешняя покорность. С другой стороны, ни на какие уловки он просто не способен.
Значит, все-таки пан.
Или это вовсе не то, что она думает, и ему плевать на ужин, как на все остальное, не имеющее касательства к его драгоценной работе или к тюнингу его драгоценного джипа.
Будет видно. Еще немного, и будет видно, ошиблась она или на самом деле вовремя прикинулась феей.
— Надеюсь, ты с нами не будешь очень скучать, — светским тоном проговорила Ольга.
— Я тоже надеюсь, — ответил Кирилл, странно улыбаясь.
— Ташка, посмотри, пожалуйста, а? Как мне это платье?
— Прошлый век, — отмахнулась дочь и снова прилипла к окну.
Алена с досадой вылезла из «прошлого века». Ну и? Что надевать? Конечно, ей все равно, и идут они вовсе не на светский раут, а просто в гости, да и кроме них с Ольгой никого в доме не будет. Но вдруг? Как Юлька выражается: «А если человек случится?»
Они могут столкнуться нос к носу. Например, гости приедут слишком рано, а он еще не уйдет. Или, наоборот, быстро вернется.
Что тогда делать? Зачем она согласилась?
Сходили бы в кафе. Посидели бы у нее, в конце концов!
— Таш, а это? — Алена вытащила из шкафа вешалку с очередным нарядом.
— Соу-соу, — высказался ее умный ребенок.
— Ну, я тогда не знаю! Белого пальто у меня нет!
— А ты бы пошла в пальто на босу ногу, мам? — изумилась Ташка.
Алена хихикнула и поправила, что не на босу ногу, а на голое тело. Они над этим посмеялись немножко, и стало полегче.
В конце концов, может еще все и обойдется. И никакого незапланированного столкновения не случится, и она просто посмотрит его дом. Почему-то эта мысль очень ее смущала, и казалась… мм… эротичной.
Его дом.
Какой он — его дом? Наверное, под стать хозяину — ухоженный, безупречный исполин, темпераментно хлопающий дверьми, позвякивающий фарфором в шкафу, пыхтящий камином, грохочущий ставнями.
Или он выбрал совсем другое, противоположное себе? Тихую монашескую обитель, где покой нарушается только ленивым боем часов, и солнечные зайчики неслышно прыгают по мягкому ворсу ковров.
…Что же надеть-то, елки-палки?
— Ой, мам, вон они! — радостно гикнула Ташка. — Тетя Оля и какой-то дядька.
Алена мигом забыла про одежду и, как была в трусиках и лифчике с заштопанной лямкой, метнулась к окну. Опомнилась на полдороге, пригнулась и обхватила себя руками.
Как будто была не на третьем этаже, а прямо перед носом у неизвестного дядьки.
— Ты чего? Какой такой дядька-то? — Она жалобно посмотрела на дочь. — Ты ничего не путаешь?
— Ну, сама посмотри! Вон они идут.
И что все это значит?! Ольга решила на время ужина подселить своего братца к Алене? Больше ему, бедному, податься некуда?
— Мам, ты чего там сидишь? — осведомилась Ташка, сверху вниз поглядывая на Алену, которая устроилась на корточках возле подоконника.
